Плоды безумия. Александр Александрович Гаврилов

ась наводить ужас на окрестности небольшого поселения, которое извилисто растянулось вдоль высокого песчаного обрыва неподалеку от широкой реки.

      С каждой минутой ветер и дождь становились сильнее и обрушивали на дома и землю всю мощь суровой природы.

      Обнаженные кроны деревьев со страшной силой бросало из стороны в сторону – их тонкие корни вырывало из-под земли и словно куски рваного тряпья болтало в воздухе. Мелкий мусор вперемешку с вымоченными в дождевой воде опавшими листьями, резкими порывами ветра швыряло вверх, и несло вдоль широкой улицы, в самом начале которой стоял обычный сельский дом, где после очередного раската грома загорелся жёлтый свет.

      Через секунду свет погас, сквозь дикое грохотание бури прозвучали женские вопли – входная дверь распахнулась, и на улицу, которая за пару часов успела превратиться в сплошное грязевое месиво из листьев и мелких веток, в одном белье выбежала молодая девушка. Ее бледное тело и светлая ночная рубашка были забрызганы кровью. Её тёмные длинные волосы быстро намокли и тонкими прядями облепили залитое слезами покрасневшее лицо. В одной руке она крепко сжимала связку ключей, а другой прижимала к груди небольшой свёрток плотной белой ткани.

      Она добежала до середины двора, где рос старый орех, поскользнулась и начала падать, но в последний момент успела пронзить рукой ворох черных листьев и приземлилась на четвереньки. Край белой ткани выскользнул наружу, повис над землёй и стал быстро обрастать каплями грязи, а в следующую секунду свёрток зашевелился и раздался громкий детский визг. Под ним находился бледный младенец.

      Девушка громко рыдала, бубнила под нос что-то невнятное, поднималась и бежала дальше. Ветер становился сильнее, громоздкие ветки ореха ломало пополам и бросало вниз, прямо ей под ноги. Она вздрагивала, оббегала их стороной, оступалась и продолжала двигаться вперёд, к старым белым «Жигулям», которые стояли у железных ворот.

      В следующую секунду весь двор озарила вспышка молнии, а по небу, словно пушечная канонада, прокатился оглушительный раскат грома, после которого в доме раздался пронзительный мужской крик. Девушка резко остановилась, обернулась назад и уставилась в темный дверной проем, откуда спустя мгновение показалась худая рука с окровавленным кухонным ножом, а следом за ней вынырнула голова мужчины: весь двор девушку и мужчину снова пронзил яркий свет, за которым последовал очередной раскат грома.

      – Нет… не подходи, – заливаясь слезами, бормотала девушка. Худощавый мужчина вышел на порог и остановился. Его тело белая майка и белые семейные трусы были в крови – на перекошенном лице застыла жуткая гримаса из широкой улыбки и выпученных голубых глаз. Он поднес ко лбу кончик ножа и начал резать бледную кожу, медленно спускаясь по щеке до самого подбородка.

      От увиденного лицо девушки задергалось, она нервно перекрестилась, прикрыла грязной рукой рот и, стараясь не закричать, поспешила к машине.

      Мужчина слизал с холодного лезвия кровь, спустился по ступеням и бодрой походкой пошёл за девушкой, которая уже стояла возле автомобиля и судорожно водила по металлическому замку одним из ключей, в надежде отпереть дверь и оказаться внутри.

      – Ну, давай, пожалуйста! – завопила девушка, и дверь открылась. Она прыгнула на водительское сидение и заперлась. Затем аккуратно положила ребёнка на соседнее кресло и начала заводить машину. В то же время к автомобилю подошел мужчина. Он закричал, и ударил ножом по боковому стеклу – девушка подпрыгнула и плотно закрыла лицо руками. Обезумевший мужчина снова размахнулся и со всей силы ударил по стеклу, а потом по крыше. После каждого удара девушка вздрагивала, и кричала – её маленький ребёнок ворочался и разрывался от дикого плача.

      Не выдержав младенческих криков и грохота металла, девушка дернула ключами, и машина завелась – вместе с ней включилась магнитола, откуда на весь салон загремела музыка. Девушка закричала, выключила магнитолу, бросила жалобный взгляд на лобовое стекло и замерла: мужчина, который минуту назад находился за дверью, уже стоял перед машиной и освещался оранжевым светом фар. Он улыбался, крутил в руке окровавленный нож и смотрел прямо на девушку, а спустя мгновение его лицо перекосило от ярости. Он закричал, разбежался и прыгнул на капот, после чего замахнулся и ударил ножом по лобовому стеклу. Девушка заорала, подскочила на месте и намертво прилипла к сиденью.

      – Зачем?! – она смотрела на мужчину, плакала и била руками по рулю. – Зачем ты это делаешь?!

      После непродолжительной атаки нож сломался – мужчина бросил металлический обрубок в сторону, сжал кисть в кулак и начал бить им по стеклу.

      С каждым новым ударом его тонкие костяшки превращались в кровавое месиво из ошметков кожи и мяса, а на стекле появлялись бурые разводы.

      После очередного удара раздался хруст – мужчина замер и посмотрел на свою руку. Его кисть болталась на сухожилии, а сломанные пальцы безвольно качались в воздухе. Он не стонал от боли и даже не пытался что-нибудь сделать. Он стоял на капоте и спокойно смотрел на сломанную конечность, потом повернулся к девушке и с еще