Любовь по обмену. Разрешите влюбиться. Лена Сокол

мы оказались заперты на крыше. Ведь главное – вдвоем. И у меня теперь есть абсолютно законный повод находиться рядом, стоять к ней плечом к плечу и чувствовать, как внутри тела взрываются огненные фейерверки, стоит лишь нам соприкоснуться нечаянно руками.

      Я схожу с ума. У меня еще никогда такого не было. Что это?

      – Что еще за «blin»? – Спрашиваю, наклоняясь и тоже прислоняя ладони к стеклу.

      Зоя печально опускает плечи – окно действительно закрыто.

      – Трудно объяснить. – Говорит она, закусывая губу. Убирает руки. – Это как черт, только съедобное… – И прячет лицо в ладонях, сквозь которые тут же слышится ее стон. – Что я говорю? Blin!

      – Blin… – Повторяю я, выпрямляясь. – Мне нравится это слово. Blin. Blin.

      Осторожно двигаюсь вдоль крыши, то и дело поглядывая вниз. Похоже, придется нам звать кого-нибудь на помощь.

      – Есть у нас такое блюдо. – Слышится тоненький голосок Зои. – Вроде ваших панкейков. Тоненькие, круглые лепешки. Сладкие. – Слышно, как она злится сама на себя за то, что не может подобрать нужных слов. – И когда мы ругаемся, тоже говорим blin. Господи, да я даже не знаю, почему!

      – Blin. – Улыбаюсь я. Встаю на колени и свешиваю голову вниз, чтобы отыскать что-то подходящее, чтобы спуститься. – А как сказать «черт»?

      – «Ch’ort» – Отзывается Зоя.

      Пытаюсь повторить и слышу, как она хихикает.

      – Что? – Выпрямляюсь.

      – Ничего, – мотает головой девчонка, пытаясь выглядеть серьезной. – И что нам теперь делать?

      – Я, кажется, нашел кое-что. – Ложусь на живот, подтягиваюсь к краю и проверяю рукой на прочность старую деревянную лестницу, прислоненную к стене. Внизу, под нами, на первом этаже горит свет. – Можно попробовать спуститься.

      За моей спиной раздается ворчанье. Зоя уже подползла к краю, сидит рядом и боится взглянуть вниз.

      – Что? – Усмехаюсь. – Если хочешь, можем спуститься по дереву.

      – Под нами кухня. – Ее голос хрипнет от волнения. – Мама нас увидит.

      – И? Она будет недовольна?

      – Хм… Даже не знаю. – Глаза Зои распахиваются, когда она видит, что я спускаю вниз ноги. – Ей будет интересно, чем мы здесь занимались.

      – А мы делали что-то плохое?

      – Вроде нет. Если не считать, что ты… курил.

      – У вас что, не курят? – Ставлю ногу на верхнюю ступеньку, осторожно переношу на нее вес всего тела. Та скрипит, но выдерживает.

      – Не все. – Она комкает подол платья, глядя, как я, спускаясь вниз, исчезаю в темноте. – И точно не при родителях.

      – Хочешь сказать, твой отец не знал, что твой брат тусуется на крыше? У него ведь даже пепельница здесь к стене привернута.

      – Я вот не знала… – Голос Зои кажется печальным, и мне приходится задержаться, чтобы попытаться выхватить из темноты черты ее лица. Так и есть – уголки рта опущены вниз, лоб нахмурен. – Видимо, у нас не самые лучшие отношения с братом.

      – Бывает. – Говорю, невольно вспоминая о Челси, и делаю еще пару шагов вниз.

      – А разве спортсмены курят? – Пищит она, выглядывая с края