Воспоминания военного министра. В. А. Сухомлинов

я и не мечтал – оно во всех отношениях было для меня самым подходящим: самостоятельное положение, прекрасный атаманский дом, дача на самой реке, рыбная ловля и хорошее содержание. Перечислив все это, Драгомиров добавил: «А я тебя прошу принять должность начальника штаба в Киеве. Вместо самостоятельности ты будешь докладывать мне. Все остальное тоже не так хорошо, как на Урале, но я тебя прошу об этом!»

      Мне ничего не оставалось, как отдать себя в распоряжение моего старого покровителя.

      Дело в том, что начальник штаба, генерал Шимановский, мой ученик по академии, давно болел и был при смерти.

      Драгомиров выбрал меня потому, что ему, как он выразился, на старости (ему было 70 лет) не придется привыкать к новому человеку.

      Драгомиров был одновременно в должности командующего войсками и генерал-губернатора. В Киевский военный округ входили губернии: Киевская, Подольская, Волынская, Черниговская, Курская, Харьковская и Полтавская. Первые три из них составляли отдельное генерал-губернаторство с генералом графом Игнатьевым во главе.

      Имевшие место постоянные недоразумения привели к тому, что эти должности были объединены в одном лице.

      Гражданские и военные доклады чередовались через день. Командующий войсками принимал начальников окружных управлений всех вместе, а так как в последнюю очередь докладывал начальник штаба, то при мне происходили все остальные доклады. В обширном кабинете вдоль стен сидели начальники управлений в ожидании очереди, а затем перед генералом Драгомировым излагали свой доклад стоя. Особенно тяжело это было мне, с картами, планами, чертежами, расписаниями, выстаивая на ногах при этом иногда более часа.

      – Однако сколько сегодня этой начинки, ваше превосходительство, вы мне приготовили, – говорил в таких случаях Михаил Иванович, но сесть все-таки не предлагал.

      Когда же кончался доклад, он говорил:

      – Ну, теперь садись, потолкуем.

      Это были интересные, интимные минуты, в которых после сухого, официального доклада брало верх влияние души и сердца.

      Для меня они были особенно ценны, так как обогащали скудный запас моих философских познаний и давали возможность проникнуть глубже в сущность идейных взглядов моего начальника.

      Драгомиров читал газеты неохотно, предпочитая философскую литературу, в особенности французских классиков. Они были у него в большом почете. Газеты же через несколько минут исчезали со стола в корзину для бумаги. Однако Драгомиров всегда знал, когда появлялось что-либо интересующее его, и отвечал иногда сам или поручал мне ответить.

      Часто он брал меня с собою во время поездок по округу, причем я должен был играть с ним в винт, к которому у меня не было особого дарования, как, например, у постоянного партнера Драгомирова, полковника Ронжина, который после двух-трех первых ходов почти безошибочно определял, какие у кого на руках карты.

      Драгомиров и как генерал-губернатор был прежде всего солдатом, не всегда при этом с пользою для вверенного ему края.

      При