Отпуск с подвохом. Вера Ро

открытой части веранды, прислонившись плечом к опорному брусу, стоял сосед и рассеянно смотрел куда-то вдаль, не обращая на нас никакого внимания. В руках у него была кружка с вьющимся над ней дымком, из которой он время от времени что-то отхлебывал. При этом вид у Якушева был до тошноты умиротворенный. И чему он так радовался с самого утра? Неужели пожилые дамы не оправдали вчера моих надежд?

      – Хотела поблагодарить тебя за помощь и вот, – продолжила тем временем Людмила, а для подруг просто Люська, ныряя рукой в свою пляжную сумку, – Принесла тебе вкусненького, – сообщила она и гордо продемонстрировала банку с моим самым жутким гастрономическим кошмаром. – Дима по секрету сказал, что ты ее очень любишь, – хихикнула старушка, перейдя на шепот.

      Ах вот кого надо благодарить!

      Острый злой прищур мгновенно был направлен в сторону советчика.

      Якушев же больше не смотрел вдаль, вместо этого он с самодовольной ухмылкой наблюдал за нами, а когда наши взгляды пресеклись, он улыбнулся еще шире и отсалютовал кружкой. Вот же гад!

      Первый порыв – схватить эту злосчастную банку и запустить через дорогу, прямо в лоб «доброжелателю»! Но мы ведь взрослые люди. Надо действовать тоньше. Поэтому собрав остатки своего самообладания, я приняла презент Людмилы и прижала его к груди с самым счастливым на свете выражением лица:

      – Вот спасибо! – воскликнула я. – Обожаю кабачковую икру!

      Клянусь, если бы я знала, что челюсть Якушева может упасть еще ниже, то рискнула бы даже попробовать эту гадость на вкус! От злорадного самодовольства не осталось и следа. Правда, длилось это зрелище всего несколько секунда, а затем он снова взял себя в руки и, хмыкнув каким-то своим мыслям, скрылся в доме.

      Людмила, удовлетворенная моей реакцией, тоже поспешила к подругам, а я, развернувшись на сто восемьдесят градусов, под ошарашенные взгляды детей помчалась обратно к себе, по-прежнему прижимая ценный груз к груди.

      – Мам, с тобой все хорошо? – осторожно поинтересовался Степка, нагнав меня на кухне. – Ты ведь это не ешь.

      Моя нелюбовь к этой жиже была известным фактом, о котором домашние, конечно же, знали. И нет, я ни разу не пробовала ее. Просто сам вид внушал отвращение. Ну какое там пробовать?

      – Да, ты прав…

      – Тогда зачем взяла? Еще и соврала…

      – Я не врала! Вернее… Просто мне не хотелось обижать эту милую бабушку, – слукавила я.

      – Ясно, – протянул сын и кивнул на емкость. – Ну а теперь-то ты что с ней будешь делать?

      – Отдам тому, кто ее любит, – пожала плечами я, имея в виду Сергея Михайловича. Мне кажется, он точно должен оценить.

      – Хорошая идея! – чему-то вдруг обрадовались дети, подозрительно переглянувшись.

      ***

      Вторая попытка уйти на пляж оказалась более удачной. Я спокойно заняла свое место на лежаке, а Степа с Еськой сразу же убежали к морю. Вскоре к ним присоединились и другие дети, в том числе и наша маленькая соседка. Конечно же, она была не одна. Ее отец находился тут же, поблизости. Плескался на мелководье, лежа наполовину