Сводные. Право на семью. Алекса Гранд

и не могу похвастаться престижной работой. Но это не повод так нагло меня затыкать.

      – Пойду освежусь.

      Не имея ни малейшего желания делать вид, что ничего не случилось, я встаю из-за стола и на негнущихся ногах отправляюсь в туалет. Споласкиваю лицо, держу запястья под холодной водой и рассеянно изучаю свое отражение.

      Неровный румянец на щеках. Немигающий взгляд. Осыпавшаяся с ресниц тушь. Ничего общего с девушками, которые глубоко счастливы в браке.

      Едко ухмыльнувшись, я поправляю макияж и выскальзываю наружу, чтобы устремиться к барной стойке. Не хочу сейчас возвращаться к Артуру, не хочу терпеть унизительную жалость его друзей, не хочу прикрываться фальшиво-бодрой маской.

      – Мне, пожалуйста, стакан воды.

      Вскарабкавшись на высокий стул, я прошу бармена, но и здесь нахожу неприятности. Широкоплечий верзила в кожанке придвигается ближе ко мне и щелчком отменяет озвученный заказ.

      – Никакой воды. Две текилы и лайм для меня и для девушки. Давай познакомимся, красивая.

      – Никакой текилы мне не нужно. И знакомиться мы не будем. Извините.

      Качаю головой и пытаюсь сползти со стула, но широкая шершавая ладонь накрывает мою трепыхающуюся конечность и пригвождает ее к столешнице. Ощущение надвигающейся катастрофы застревает в глотке, опутывает внутренности липкой паутиной и не сулит ничего хорошего.

      Так что я беспомощно озираюсь по сторонам и каменею, выхватывая из толпы знакомый силуэт в черной толстовке с капюшоном.

      Там, в двадцати метрах от бара стоит Багиров Богдан, мой сводный брат. Человек – стихийное бедствие. Человек – Апокалипсис. Человек – Армагеддон.

      Перекатывается с пятки на носок. Оценивает обстановку из-под полуопущенных угольных ресниц. И, наконец, отклеивается от пола, чтобы в считанные секунды очутиться у меня за спиной.

      – Девушка не знакомится. Девушка занята.

      – А ты…

      – А я сломаю тебе пальцы, если ты не отвалишь.

      Нейтральным тоном сообщает Богдан, как будто говорит о чем-то будничном, и по-хозяйски меня обнимает. Он уже верзилы в плечах, ниже примерно на пол головы, но от него веет такой силой, что бугай тотчас тушуется и прячет свою лапищу в карман.

      Бормочет что-то отдаленно напоминающее извинения и исчезает из поля нашего зрения примерно через пару секунд.

      Меня же шарашит от знакомого запаха, забивающегося в ноздри.

      Нотки грейпфрута. Кардамон. И хвойно-дымные оттенки кедра.

      Аромат, который, кажется, ничто не способно вытравить с моей кожи.

      – Ну, здравствуй, мышка.

      Багиров наклоняется ниже и шепчет мне на ухо старое прозвище, задевая мочку зубами, отчего меня бросает сначала в жар, а потом в холод.

      В его присутствии я, действительно, ощущаю себя не стильно одетой девушкой, знающей себе цену, а растрепанной замарашкой, какой он увидел меня впервые.

      – Твоему мужу нужно лучше следить за тобой, мышка.

      – Я отошла всего на пару минут.

      – И умудрилась вляпаться в неприятности по самые помидоры. Скажи спасибо,