Сорвавшийся экспресс. Евгений Тимошенко

даже то, что ты нарушила Клятву, данную в Церкви. Дети останутся со мной в Одессе. Я вытяну.

      – Какой добрый. Зачем тебе такая обуза? Я сама как-нибудь с ними разберусь! А прощать меня не за что. И ты не Всевышний! Когда надо будет, сама попрошу… … И оставь мое личное пространство!

      И последнее: в отличие от некоторых, не роюсь в чужих кошельках!

      – В чужих кошельках? Я взял только по необходимости, да и то, в крайнем случае. Ты же раздавала деньги налево и направо, даже не советуясь. Я не спорил. И тут я —Вор? Все не пиши мне больше. Я все сказал.

      Шилов отбросил телефон на диван, его трясло в жутком ознобе.

      Да, она говорила как-то, что ей нужно личное пространство. Он вспомнил этот мимолетный разговор, кажется еще в мае.

      « – Но ведь я не вмешивался и так, – подумал Сергей. – Лучше бы вмешался, идиот!»

      Остановись!

      Домой Шилов возвращался уже после десяти вечера. Он заехал в супермаркет и купил себе уже готовый ужин. Ему сейчас никого не хотелось видеть, тем более что-то выяснять и доказывать. Внутри была страшная пустота. Сергей в тайне надеялся, что Людмила после их переписки не приедет ночевать, а останется у кого-нибудь из детей.

      Загнав машину в гараж, он постоял во дворе. Листья винограда с тихим постукиванием падали на дорожки. Одинокий фонарь, смутно освещая улицу, покачивался с жалобным скрипом, нагоняя тени на стены дома. Тяжело вздохнув, Шилов все же вошел в дом. Нащупав в темноте включатель на кухне, он зажег свет. За столом сидела Людмила.

      – Садись, нам надо поговорить, – произнесла она, поглаживая рукой столешницу.

      – Не о чем, – ответил Сергей, раскладывая пакеты.

      – Я ни в чем перед тобой не виновата.

      Шилов в полном молчании приготовил себе ужин, уложил все на поднос и, захватив бутылку коньяку, ушел к себе в комнату.

      – Шилов! – Людмила с шумом открыла дверь, – нам надо поговорить! Если сейчас все не выяснить, то это конец! Ты понимаешь?

      – Я уже это слышал, – ответил Сергей, сидя к ней спиной и наливая коньяк в рюмку.

      Людмила подошла ближе и присела на диван.

      – Налей и мне, – тихо попросила она.

      – Я есть хочу, – отрезал Сергей, – если ты не выйдешь, то выйду я.

      – Шилов!

      Сергей вскочил с табуретки и, захватив сигареты, вышел из дома. На крыльце он закурил.

      Глубоко затянувшись, он выпустил клуб дыма из легких и почувствовал облегчение. С крыльца его комната хорошо просматривалась через окно.

      Людмила сползла с дивана на пол, рядом со столиком, и бездумно смотрела в экран телевизора.

      Мысли Шилова окончательно спутались. С одной стороны он не мог простить Людмиле то, что произошло. С другой, у них был долгий и не простой брак, дети.

      Сергея злило то, что какой-то чужой человек ворвался в его жизнь и все перемешал до полного хаоса. Злило и то, этот чужак мог обнимать Людмилу – жену, целовать, а может и больше. И почему она позволила себе рассказывать о том, что в их семье было