Сорвавшийся экспресс. Евгений Тимошенко

пробежала в дом и громко хлопнула дверью.

      Забежав в свою комнату, Людмила, не раздеваясь, упала на диван и, уткнувшись в подушку, зарыдала.

      Похоть – не нежность

      – А в Москве ты давно? – спросила Людмила, не глядя в камеру компьютера и перебирая бисер на своем столе. Она только вышла из ванны и сидела в накинутом на плечи халатике, прижимая его рукой на груди.

      – Уже два года, – ответил Гаджи.

      – А Гуля?

      – А что Гуля? Гуля дома, дети уже выросли. Я им дал образование. Они уже полностью самостоятельны. Сын и старшая – стоматологи, а младшая на следующий год заканчивает юридический. Ее теперь замуж надо выдать. Старшая уже родила внучку. А с Гулей мы никогда не понимали друг друга.

      – И что же ты с ней не общаешься?

      – Почему же? Два раза в год она с сыном приезжает ко мне в Москву.

      – А помириться не пробовал? Все-таки она мать твоих детей.

      – Пробовал, ничего не вышло. Моя любовь к тебе сильнее, Лейла!

      – Что? – Людмила посмотрела на монитор.

      Гаджи как-то странно замолчал и впился в нее глазами.

      – Твой дома? – сдавленным от внутреннего волнения спросил он.

      – Нет. А что?

      – И долго его не будет?

      – Еще четыре дня, ему какой-то депутат большой заказ подогнал по области. К чему этот вопрос?

      – Значит, ты дома одна?

      – Да.

      – Можно я приеду? – тихо спросил Гаджи. Его лицо как-будто сжалось.

      – Даже не думай! – вспыхнула Людмила.

      – Но ведь ты этого хочешь, – прошептал Гаджи, приближая свое лицо к монитору.

      – Не важно, что я хочу, – Людмила отвела взгляд.

      – Лейла!

      – Не думай об этом!

      – Лейла!

      – Ну что? – она снова посмотрела в свой монитор.

      – Лейла, неужели я никогда не смогу увидеть тебя? – его голос изменил тон до бархатного.

      – Видишь же сейчас, – проговорила Людмила, понимая, на что он намекает.

      – Я хочу тебя увидеть, мою родную. Хочу целовать тебя: твои глаза, твои губы, грудь, ножки.

      – Гаджи! – Людмила почувствовала, как сладко заныло у нее внизу живота от его ласковых слов.

      – Лейла, но хотя бы покажи мне себя, чтобы я смог запечатлеть твой прекрасный образ в своей памяти. Сними халатик…, – прошептал Гаджи. – Я хочу целовать тебя даже через монитор…. Любимая!

      – Гаджи! – прошептала Людмила, чувствуя, как у нее внизу все становится влажным.

      – Родная моя, солнышко мое! Богиня моих мыслей! – голос Гаджи, хоть и был тихим до шепота, но отзывался в ее голове, словно горное эхо.

      – Лейла, любимая, молю обнажись! – Гаджи резким движением сорвал с себя майку, в которой сидел за столом. – Вот, смотри, это я – твой Гаджи!

      Густые волосы на его груди, чуть подернутые сединой, едва скрывали шрам на правом плече.

      Людмила невольно протянула руку к монитору в попытке погладить его. Халат, наброшенный на плечи, распахнулся,