.

в сон. было, наверное, часов пять утра. На отдалённом хуторе пропел петух. Гастон вглядывался в строгое лицо жены, как же она изменилась за последние недели. трудно было поверить, что ей всего восемнадцать лет. Она лежала на спине, под нижними веками залегли глубокие тени. Гастон приподнялся и сел, опираясь на руку. Он смотрел на Антру, и сердце его сжималось от страха. Сейчас она была неотличима от лица убитого (убитой?). «Господи, только не это», – шептал он, не отдавая отчёта в том, что он имел в виду под словом «это». В разговоре с Ньютоном Антра один раз употребила слово это, но смысл его был совсем другим. Впрочем, откуда Гастону было знать. Антра даже ему ничего не рассказывала о своих дискуссиях со знаменитым старцем.

      Антра проспала ровно два часа. Всё это время Гастон неотрывно смотрел на неё. Вдруг она открыла глаза, взор её был спокоен и ясен.

      22

      – Чем ты так расстроен? – спросила она. Гастон вздрогнул, а она, обхватив его голову, прижала к своей груди. – Молчи, ничего не говори, пусть говорит наша любовь.

      Замерев, прижавшись друг к другу, Гастон и Антра молчали, но их безмолвные души бродили над ними то сплетаясь, то расставаясь на миг, чтобы снова приникнуть друг к другу, источая нежность и тишину.

      Вернувшись после ночного дежурства у баркаса с пленными и мёртвыми бандитами, Усаторре осторожно постучал в их комнату, но не услышав ответа, направился к Франсуа. Тот ещё спал.

      Хайме сел рядом с товарищем и тоже задремал. тишину в доме первой нарушила Антра:

      – Ты не спишь, любимый?

      – Нет, я грежу наяву, – ответил Гастон.

      – А мне приснился странный сон, меня благодарили. «За что?» – спросила я. «За искупление», – был ответ. «Какое?» – «Это ты никогда не узнаешь, если не хочешь потерять самое дорогое, что у тебя есть на этом свете». и я увидела небольшую парусную лодку, на корме сидела женщина вся в чёрном, а на коленях у неё лежал юноша, он был мёртв. «не хочу, не хочу!» – закричала я и открыла глаза… ты смотришь на меня, а в глазах слёзы. Мой любимый, никогда я тебя не потеряю и никому не отдам, иди ко мне, – и они снова слились в одно целое.

      Потом было утро. Хайме, отчитавшись о ночном дежурстве, отправился вздремнуть с тем, чтобы через два часа сменить Саважа. Антра, проведав своих больных и пошептавшись с хозяйкой, взяв подойник, направилась на лужайку, где паслись козы, и, надоив полное ведро, вернулась в дом.

      – ну вот, мои дорогие, буду отпаивать вас парным козьим молоком.

      Франсуа изобразил страдальческую мину:

      – Только не это. Меня уже тошнит, я в жизни не пил козьего молока.

      – Боже, какой у нас тут мужчина! – всплеснула руками Антра. – Можно подумать, что вместо материнского молока он начал с молока от бешеной коровы.

      – Это от какой? – спросил Франсуа.

      – От той, что утоляет жажду морякам в прибрежных кабаках, – успокоил