Путь домой через бездну. Виктория Болле

сам стану женщиной. Грустно осознавать, насколько я был необразован и верил в такие глупости.

      – У тебя нет другого выбора, – засмеялся врач. – Всё будет хорошо.

      Мне сделали переливание, и фурункулы начали постепенно заживать. Через два дня в санчасти врач отправил меня обратно в барак. Я ещё не был полностью здоров, температура оставалась высокой, и я чувствовал себя ужасно. На следующее утро я снова пришёл к нему. Он измерил температуру и был потрясён её высотой. Температура колебалась между тридцать девятью и сорока градусами.

      Самопровозглашённый врач нахмурился. Он был в замешательстве и не знал, что со мной.

      Каждый день я приходил к нему, так как не чувствовал ни малейшего улучшения. Врач измерял температуру, записывал её в мою карту и отправлял меня обратно. Он не мог поставить правильный диагноз и назначить надлежащее лечение. Он освобождал меня от работы на один, два, три дня, но это не помогало.

      Когда я выходил на свежий воздух и делал несколько кругов вокруг барака, казалось, что головная боль немного утихала. Затем снова появлялось чувство голода. Я крадучись пробирался на кухню, умоляя дать мне какую-нибудь работу – чистить картошку, мыть посуду, – в надежде, что повар подкинет мне миску супа. Вернувшись в барак, я снова испытывал мучительные головные боли, и температура поднималась.

      Скоро начальство заметило моё поведение. На работу я не являлся, но имел силы бродить вокруг в поисках еды. Меня задержали и привели к врачу.

      – В каких вы отношениях? – спросил командир у нас обоих.

      – Никаких, – ответил еврейский врач. – Я знаю его только как пациента. Понятия не имею, откуда он и кто он.

      – А ты? – обратился командир ко мне, глядя злобно. – Ты его знаешь?

      Я покачал головой. – Нет, я его не знаю.

      – Почему ты так часто освобождаешь его от работы?

      – Потому что он серьёзно болен, – ответил врач. – У него жар не проходит.

      – Сними рубашку, – приказал командир.

      Я послушно снял рубашку.

      – Измерь ему температуру двумя термометрами, – приказал он врачу. Тот взял приборы и поместил их мне под обе подмышки.

      Через три минуты он вынул термометры. Оба показывали тридцать девять градусов.

      – Высунь язык, – последовал новый приказ. Я открыл рот, и мне тут же засунули термометр под язык. За этим последовали ещё как минимум восемь измерений в различных частях тела. Каждый раз термометр показывал одно и то же.

      Они натирали меня перцем и чесноком, заставляли пить какую-то невыносимо отвратительную жидкость, но ничего не менялось – я оставался болен, а температура продолжала держаться высокой.

      – Что теперь? – спросил я в отчаянии.

      Командир, переступая с ноги на ногу и засовывая руки в карманы брюк, вздохнул и сказал:

      – Ты поедешь в Азанку. Там есть лучше оборудованный медицинский пункт. Завтра троих мужчин отвезут туда в санитарном вагоне для операции. Ты поедешь с ними. Обязательно привези справку, я лично её проверю.

      На следующий день меня посадили