Путь домой через бездну. Виктория Болле

не лгу! Клянусь, что я не брал конфеты!

      Обидно было, что они мне не верили, хотя я говорил правду. Я действительно не трогал конфеты!

      Дядя Фёдор встал со стула и медленно снял ремень с брюк.

      – Если ты сейчас же не скажешь правду, я тебя отлуплю!

      Его глаза сверкали от гнева.

      – Но я говорю правду, – закричал я. Но дядя Фёдор мне не поверил.

      – Ты сам этого захотел, – прошипел он, затем начал бить меня. Удары ремня по моей спине были ужасными. Я крепко закрыл глаза, чтобы не расплакаться.

      – Ты съел конфеты? – снова спросил он.

      – Нет! – я оставался верен своим словам. Я не сделал ничего плохого. Обвинения моей матери были безосновательными, а наказание дяди несправедливым. Из-за этого мне ещё больше хотелось плакать.

      – Не лги нам! – рявкнул он и продолжал бить меня ремнём. Он бил меня так долго, что я думал, что потеряю сознание от боли. Я плакал и кричал не своим голосом.

      – Я научу тебя говорить правду! Всю твою лживость я выбью из тебя! – рычал дядя, размахивая ремнём. Удары с громкими хлопками обрушивались на моё тело. Я чувствовал, как всё во мне постепенно немеет. Я не выдержал и признался во всём под побоями, лишь бы дядя наконец остановился.

      – Хорошо … хорошо … я взял их … – закричал я сквозь слёзы. – Прекрати! Я съел конфеты.

      Дядя Фёдор опустил руку и цинично улыбнулся. Он явно гордился тем, что разоблачил преступника, пусть и сомнительными методами. Я же чувствовал себя ужасно и несправедливо наказанным.

      Дядя снова надел ремень и сел. Хмуро глядя на меня, он спросил:

      – Почему ты не признался сразу?

      – Потому что я не брал конфеты, – пробормотал я, опустив голову.

      В этот момент в комнату ворвалась соседка.

      – Что вы делаете с ребёнком? – сетовала она. – Его крики слышны на километры вокруг.

      – Не вмешивайся, – резко ответил дядя Фёдор. – Это всё воспитание. Он взял конфеты, несмотря на запрет, съел их тайком и не хочет признаться.

      На лице соседки в тот же момент отразился ужас.

      – Конфеты! Те, что лежали здесь на полке? – тихо спросила она.

      – Да, – ответила мама. – Речь идёт именно о них.

      – Ах, Маргарита, ребёнок ни в чём не виноват! Тебя не было дома, а я не могла тебя спросить. Ко мне пришли гости, и я хотела занять у тебя сахар. Зашла в комнату, и увидела целую пачку конфет на полке. Я их взяла, у меня не было времени идти в магазин. Я бы потом купила и вернула тебе.

      – Ты взяла конфеты? – Мама смотрела на неё в замешательстве.

      – Конечно! Прости меня, но ребёнок здесь ни при чём.

      – Видите, – гордо воскликнул я сквозь слёзы. – Я говорил правду.

      Дядя опустил взгляд. Я видел, как ему больно от того, что он меня несправедливо наказал.

      – Прости меня, Ваня, – попросил он прощения. – Прости меня, сынок.

      Конечно, я его простил, хотя моё тело болело ещё несколько дней. Когда соседка вернула пакет с конфетами, мама отдала их все мне. После этого я забыл о боли и унижении, которые мне причинили родные.

      Глава