Покидая Итуруп. Анастасия Спивак

слушать болтовню нашей Ани.

      Порой мне кажется, что этот суровый великан-вулкан, наш дорогой Буревестник, меняет всех. Гуляя по его склонам я тоже меняюсь – собираю цветы в букет, пою старые песни, которые частенько слышала ещё от мамы, и с тревогой ожидаю встречи с «плитой директора», как обозвали когда-то ученики отца то место, где его видели в последний раз.

      Я была ровесницей Ани, когда отец в последний раз повёл выпускников в поход. Как потом рассказывала мама, желающих набралось человек тридцать, и папа всем пообещал, что это великое восхождение обязательно состоится. Сколько было сборов! Палатки, компасы, котлы, спальники, спички, тушенка, макароны, одеяла, аптечка, фонарики, костровое снаряжение и ещё целая гора того, что ни к коем случае нельзя забыть.

      Даже сейчас я хорошо помню, как папа всегда любил всё проверять и перепроверять. В доме всегда должен был быть идеальный порядок: лампочки все горят, электрические приборы исправно функционируют, планы все выполняются и перевыполняются. Слово «форс-мажор» считалось ругательным и во многих жизненных ситуациях – несуществующим.

      Вот только одного папа явно не смог предугадать – того, что выйдя однажды из дома, он просто не вернётся обратно. Что тогда произошло с отцом, так никто и не выяснил. Спустя два дня после выхода из посёлка к школе прибежал один из учеников, отправившихся в поход, и сказал, что Андрей Станиславович пропал, и дети сами пытаются добраться до дома.

      После всех поисков, которые были приняты односельчанами, ответа, куда делся директор школы так и не нашли. А ровно через год после пропажи отца, в результате очередного землетрясения здание школы, которой руководил отец, рухнуло, не погубив при этом ни одной души.

      ***

      Не знаю, сколько я бы просидела такой расслабленной кашей, если бы не обнаружила свет в окнах Ефросиньи Александровны. Вот это новости! И чего это опять не спит наша бабушка?

      Сбегав в комнату за телефоном, вернулась на балкон, с нетерпением ожидая, когда абонент наконец-то ответит на вызов.

      – Ну и чего тебе, горемычная? – раздался весёлый голос противной старушки.

      – Ефросинья Александровна, вы чего не спите? Болит что-нибудь? Может Тимофеевичу позвонить?

      Раскатистый смех Тимофеевича был мне ответом на все вопросы.

      – Иди спать, Светланка, – прокричал в трубку Пётр Тимофеевич, словно ему пятнадцать лет, а не семьдесят. И тут же добавил. – Я уж пригляжу за вашей бабушкой.

      – Ну ладно, развлекайтесь, молодёжь, – прокряхтела я, вновь сползая по спинке стула, и щёлкнув зажигалкой, прикурила следующую сигарету.

      – Светка, – вдруг раздался крик в телефоне, – ты что, курить там удумала?

      – Да я так, чуть-чуть, – промямлила я. – Не спится.

      – А я что говорила? Мужик тебе нужен! – блин, только не это. Неужели лекцию сейчас закатит? – Костиков от тебя слинял лет пять назад. А ты всё одна кукуешь. Ведь есть ещё нормальные мужики на