Всё, что исхожено…. Марат Гизатулин

трогаю! Не трогаю! Так какого же ты… к моему персику со своим поганым секатором лезешь?

      – Я всё правильно сделал, – отвечает Резо, – А то было бы сто персиков, но мелких.

      – А теперь будет один, но крупный? – ярится Мичурин. – А ты понимаешь, что мне нужно было посмотреть, как ведёт себя каждая привитая ветка?

      Я понимаю, что лишний здесь, и бочком, бочком вглубь двора убираюсь. Чтобы не участвовать в скандале. Ведь я их обоих люблю, и мне трудно будет выбрать чью-то сторону.

      Но вскоре они поутихли, и мы сели под виноградником отдохнуть после напряжённого дня.

      Сидим, пивком оттягиваемся. Прохладная жидкость оргазмирует пересохшее до состояния камня с вкраплениями крыл птеродактиля горло. И даже говорить не можется. Изредка только перекидываемся ленивыми словами постепенно оживающих после ледникового периода давно вымерших животных.

      Резо говорит:

      – Лучок, что неделю назад посадили, неплохо взошёл.

      Мичурин соглашается:

      – Да, а ту кавафу, что у тебя в Турции, надо бы перепривить.

      Турцией он называет те территории, которые я незаконно захватил за моим забором. Сам я предпочитаю эти земли звать временно оккупированной территорией.

      Я тоже делюсь сокровенными мыслями с друзьями:

      – Гибискусы опрыскать собираюсь.

      Резо возражает:

      – Мандора что-то мне не нравится. Надо бы подкормить.

      Мичурин, сделав большой глоток из новой холодной баночки, резюмирует:

      – Мушмула у забора цветом пошла. А ведь не ожидали мы с тобой, когда я её два года назад косточкой посадил.

      Тут я его осадил, не люблю, когда зарываются:

      – Простите, маэстро, но эту косточку посадил я!

      Вот что мне не нравится в Мичурине, так это то, что он постоянно все лавры себе забирает.

      Я прекрасно помню, как в горшок на веранде сунул пару косточек от только что съеденных фруктов. Одна была большая – авокадо, другая много меньше – мушмула. Я и забыл о них, когда из горшка вдруг выскочило небольшое, но наглое деревце. Стебель, или как ему самому, наверное, казалось, ствол, был прямой и блестящий, как лазерная указка. И своими огромными красивой формы листьями деревце как бы заявляло о своих особых правах на эту землю и эту веранду. Все остальные, присутствующие в соседних горшках, как-то сразу сникли, пожухли и поскучнели при виде такой красоты. Тархун в соседнем горшке вовсе засох.

      Почему-то я решил, что это авокадо выросло. Может быть потому, что название красотой своей соответствовало красавцу-гордецу.

      Решил я это деревце убрать с веранды, чтобы оно остальных не травмировало. Да и не солидно это – полноценному фруктовому дереву, как герани какой-нибудь недоделанной, в горшке расти. Надо его в сад, на временно оккупированную территорию. Позвонил посоветоваться Мичурину. Тот велел ничего не трогать, он сам выберет место для посадки. И да, выбрал и посадил, объяснив