Это всегда был он. Алекс Хилл

От неожиданного болезненного покалывания в ране я резко дергаюсь, а Морев еще раз распыляет какое-то средство и наклоняется, вытянув губы. Прохладный воздух касается пекущей кожи, и Саша поднимает на меня взгляд. Такой чистый, такой безобидный. Взволнованный и почему-то волнующий. Несмотря на потерю крови, ее осталось достаточно, чтобы залить краской мое лицо. Смотрю в голубые глаза еще несколько секунд и мерзко всхлипываю, не в силах сдерживаться:

      – Я уезжаю в Воронеж.

      – До конца лета? – недоуменно уточняет Саша, и я мотаю головой, захлебываясь в унизительных рыданиях.

      Пути назад нет, да и смущения как такового тоже. Строить из себя крутую больше ни к чему.

      – Настя… – тихо вздыхает Морев, и мне почему-то хочется, чтобы он расстроился. Я даже на мгновение допускаю, что он тоже будет скучать, но быстро отметаю эти глупые мысли.

      – Мы переезжаем. Насовсем! – кричу я, будто с цепи сорвавшись. – Мне придется пойти в новую школу. Ты представляешь?! И я никогда… никогда больше сюда не вернусь!

      – Что за бред? – удивленно вздрагивает Саша, опустив руку на мое бедро, и подается ближе.

      – Это правда, – тихо произношу я.

      – Ты же не на Марс улетаешь. В чем трагедия? Закончишь школу и поедешь, куда захочешь. Этот вариант ты не рассматривала? Жизнь твоя, и все важные решения принимать только тебе.

      Хлопаю мокрыми ресницами, потеряв дар речи. Новость о скором переезде так сильно меня расстроила, что я даже не успела как следует все обдумать. А ведь Морев прав! Это не снимает с него печать главного вредителя мира, и все же в его словах есть смысл. Я не могу окончить школу здесь, но в универ поступить могла бы…

      – Мореева думает. Вот это чудо, – снисходительно улыбается Саша, склонив голову.

      – Заткнись, – шиплю я.

      – Неправильный ответ. Где твоя благодарность, а? Я вообще-то помог тебе. Дважды!

      Я деловито дергаю подбородком, стараясь не думать о том, как комично выгляжу с красными глазами и соплями, размазанными по всему лицу, и громко спрашиваю:

      – Мое отсутствие будет достаточной платой за помощь?

      Саша отводит взгляд и ничего не отвечает. Мне остается только гадать, о чем он думает. Да или нет? Он рад, что я уезжаю, или огорчен? Может, хотя бы капельку? Саша хватает аптечку, убирает ее на место и выбрасывает использованные салфетки и вату в пластиковую урну, стоящую в углу. Отстраненное молчание становится ответом – Саше все равно, здесь я или где-то еще.

      Поднявшись со стула, не в силах до конца принять то, что эта встреча на самом деле может стать последней, я опускаю голову и шагаю к двери. Только вот выйти не могу – сталкиваюсь в проеме с Моревым, который, по всей видимости, собирался уйти первым. Мы смотрим друг на друга, и я прикусываю щеку изнутри. Неужели так все и закончится, этой холодной пробирающей до костей тишиной?

      Почти невесомое прикосновение пальцев к щеке вдруг останавливает время вместе с моим сердцебиением. Интуиция вопит, что сейчас должно что-то произойти, но я боюсь пошевелиться. Просто не могу. Морев смахивает