Это всегда был он. Алекс Хилл

стулья с цветными мягкими подушками, обхватываем тонкие ножки бокалов и вытягиваем руки.

      – Ну что? За лучшие четыре года, что ждут нас впереди? – торжественно говорит Лера, стреляя то в меня, то в Лину озорным взглядом.

      – Может, не будем так далеко заглядывать? – предлагает Нестерова. – Давайте хоть первый семестр переживем.

      – Давайте хотя бы завтра, – порывисто усмехаюсь я.

      – За прекрасное завтра, которое станет началом потрясающего семестра, что станет первым, но не единственным за следующие четыре года! – подводит итог Карпенкова. – Ура!

      – Ура! – подхватываем мы с Линой.

      Звенит хрусталь, прохладное шампанское пощипывает язык и щеки, а дождь за окном будто аплодирует нашему сумбурному тосту. Будоражащее чувство предвкушения разносится мурашками по телу, словно я только что открыла дверь в неизвестное, но манящее будущее.

      – А теперь… – хитро прищуривается Лина.

      – …время офигительных историй, – заканчивает фразу Лера и потирает ладони.

      Первые пару учебных недель тянутся размеренно и спокойно, не считая тех моментов, когда мы с одногруппниками носимся с вытаращенными глазами по корпусам в поисках нужной аудитории, но это мелочи. Мне нравятся преподаватели, занятия, да и ребята тоже. Андрей и Никита оказываются приятными парнями, приехавшими из соседнего города Шахты, а девчонки, пусть и разбиваются на компании по два-три человека, ведут себя приветливо и тепло. Но больше всего мне нравятся Лина и Лера, и в этом нет ничего удивительного. Мы каждый день встречаемся перед парами в главном корпусе, пьем кофе в буфете и отправляемся на занятия, где сидим за одной партой, благо в университете они чаще всего рассчитаны именно на трех человек. И конечно же мы постоянно… постоянно смеемся. Если верить старой поговорке, то за такие веселые четыре года обучения мне придется рыдать всю оставшуюся жизнь, но я предпочитаю не верить в подобные глупости.

      Утро пятницы выдается удивительно жарким для сентября, и это сулит такие же выходные, а значит, стоит принять как дар последние теплые деньки. Резво поднимаюсь по ступеням и вхожу в холл главного корпуса. Возле доски объявлений толпятся студенты, и я интуитивно шагаю к ним, пытаясь разглядеть, какая новость их так взволновала. Среди голов вижу портрет русоволосого улыбающегося паренька и только потом замечаю траурную ленту. Фотография вмиг кажется поблекшей, а улыбка парня – обреченной и печальной.

      На плечи опускаются теплые ладони, рядом с ухом звенит голос Леры:

      – Вот ты где!

      – Привет, – глухо отзываюсь я, прислушиваясь к разговорам.

      – Надо же, год прошел. Даже не верится.

      Лера опускает руки и становится рядом со мной.

      – Что с ним случилось? – спрашиваю я.

      – Он… он с крыши…

      – Упал?

      – Не совсем. Точнее, он упал, но… – она удрученно вздыхает. – Это была не случайность. Он сам.

      Новость жжет кожу на лице, точно звонкая пощечина. Я слышала подобные истории из новостей и в Сети, но никогда еще не была к ним так близко.