Это всегда был он. Алекс Хилл

в ушах. На ресницах Саши блестит влага, взгляд до мурашек прямой и озорной, а улыбка совсем не надменная, она теплая и капельку виноватая. Вот сейчас мне действительно кажется, что мы знакомы. Вижу того Сашу Морева, которого знала. С кем бесилась и по-своему веселилась в детстве. Он мог быть безрассудным, мстительным и противным, но никогда не был жестоким. Боже, и что на меня нашло? Какое-то помутнение рассудка, ментальная катапульта в младшие классы. И все он виноват!

      – Истеричка, – как-то надломленно усмехается Саша, хлопая по воде.

      Отворачиваюсь, капли бьют по левой щеке и шее. Прикрываю глаза, стискивая зубы, и медленно поворачиваю голову обратно. Нет, ну он неисправим. Напрашивается и напрашивается.

      – Спокойно, Мореева. Ты это заслужила.

      – Да что ты говоришь? – Я замахиваюсь, чтобы и ему в лицо водой плеснуть.

      – Настя, хватит.

      – Проси пощады. Если бы ты не вел себя как распоследний козел, ничего бы не случилось.

      – Ты и сейчас будешь свое бешенство на меня списывать? Не пора ли уже всем признаться, что ты никакой не одуванчик?

      – Я прекрасный человек! Добрый и отзывчивый! Не то, что некоторые!

      – Да? Что-то я не заметил.

      – Потому ты… ты… – трясу головой так, что дрожат щеки. – Ты специально меня выбешиваешь! Вытаскиваешь наружу самое худшее!

      – О-о-о, так я твой демон-искуситель? Как почетно.

      – Заткнись! Проси прощения, и разойдемся по-хорошему!

      – Как мне заткнуться и прощения просить? Мореева, ты воды, что ли, наглоталась? Бредишь от интоксикации?

      Рябь расползается по поверхности воды от того, что я отвожу руку назад. Морев опускает подбородок и угрожающе смотрит на меня исподлобья. Мы точно два ковбоя, но вместо пушек у нас Дон. Ветер шуршит камышами за моей спиной, отражения луны и звезд покачиваются в темной реке. Взгляд Саши скользит вправо, и губы расплываются в жуткой улыбке:

      – Кажется, ты вызвала подружку.

      – Не пытайся отвлечь меня.

      Морев иронично дергает бровью, и дрожь пронзает мои колени. Не может быть. Я не куплюсь. Не куплюсь. Он лжет.

      – Мореева, скажи «Привет, змейка», – глумливо пропевает Саша, и я чувствую прикосновение чего-то скользкого к щиколотке.

      Воздух вдруг пропадает, боюсь оглянуться и в панике бросаюсь вперед. Страх заставляет прислушаться к каждой клеточке кожи, и мне кажется, что у локтя что-то дергается. Змея! Это правда змея! Ступни сводит судорогой, легкие сжимаются. Впечатываюсь в крепкую горячую грудь и, совершенно не беспокоясь о том, как это может выглядеть, вскарабкиваюсь на Морева, обхватив его руками за шею.

      – Убери ее! Убери! – пищу я. – Скорее!

      Саша подхватывает меня, поднимая выше, и тихо смеется:

      – Все такая же трусиха, но бойца строишь из себя достойного.

      – Она уплыла?

      – Еще нет. Не двигайся, а то нападет.

      Зажмуриваюсь, крепко прижимаясь к Мореву. Тело бьет мелкая дрожь ужаса. Ненавижу змей. Не знаю, откуда у меня эта фобия, но стоит даже фотографию