Близнецы. Том 1. Дарья Чернышова

на этой лошади тоже сидел человек, совсем молодой и притом очень статный, одетый в темно-красный длиннополый кафтан с оторочкой из бобрового, кажется, меха – близнецам как-то сшили похожие рукавички. Незнакомец жестом попросил товарища убрать оружие и развернул кобылу к Стельге боком, с неподдельным интересом в небесно-голубых глазах разглядывая ее сверху вниз. Она задрала голову и тоже всматривалась в его черты, убеждаясь, что никогда прежде не видела этого черноволосого юношу. Стельга знала не так уж много черноволосых юношей. Такого она бы точно запомнила.

      – Что-то мы… совсем заплутали, – заговорил он, осторожно подбирая слова, и блеснул взглядом в сторону своего товарища, – верно говорю… Бакфарк? Подскажи, красавица, чья это земля и что за величественный замок на горизонте?

      Его глубокий голос прозвучал гораздо ниже, чем ожидаешь от человека такой наружности. Названный Бакфарком громко прочистил горло.

      – Это Кирта, – опомнилась Стельга. – Владения господ Тильбе.

      – Ах, Кирта, – мечтательно вздохнул юноша. – Мои славные предки бывали там на трапезах, но теперешние хозяева что-то не зовут. А как твое имя, красавица?

      – Стельга, господин.

      – Можешь звать меня просто Рубен, – с улыбкой ответил он. – Отчего же ты бродишь здесь совсем одна? Где твой муж-защитник?

      – Я вдова, господин. Я здесь… Лекарь попросил нарезать березовых веток.

      – Мой верный Бакфарк с удовольствием тебе поможет. А пока он будет занят, мы с тобой присядем вон к тем пенечкам и чуть-чуть поболтаем. Согласна?

      «Я должна поблагодарить его и отказаться», – подумала она и кивнула. Рубен, бросив стремена, лихо спрыгнул с лошади и подошел ближе, протягивая бледную руку. Стельга не могла отвести от него взгляд. «Красивый, – думала она, – как герой баллады. Только Рубен Корсах умер от чумы». Бакфарк, недовольно бурча под нос, привязал хозяйскую кобылу к дереву и пошуршал через кусты прочь.

      Когда Стельга вышла из рощи обратно к реке, прачки оглядели ее так, что она почувствовала необходимость сказать, будто провалилась в яму. Едва ли они ей поверили. «Неужели я все-таки безумна?» – сама себе поражалась Стельга, все еще пытаясь осознать, что натворила. Дочка таращилась на ее перепачканную измятую юбку во все глаза, но ни о чем не спрашивала, приученная стесняться посторонних. Скучающий толмач госпожи Ясинты, пока владыка вел с той переговоры на ее родном языке, пугал детей чудовищами, живущими в хаггедских лесах. Что мешает чудовищу завестись в берстонской роще? Стельга решила, что сочинит для дочери такую сказку.

      То, что с ней случилось, и впрямь походило на сказку. Только без счастливого конца. Или грустного. Пока вообще без какого-либо конца. Рубен клялся, что не забудет ее, покуда сердце бьется в его груди, и станет навещать время от времени, и обязательно придумает, как именно дать о себе знать. Стельга не спросила, где он живет и как далеко ему придется ехать ради следующего свидания.