Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу…. Людмила Вебер

Только лишь с парой человек получалось общаться более-менее…

      Я заперла свое сердце на гигантский замок, отослала ключ подальше на волю и стала следовать тут только голосу разума. А разум же говорил, что люди, ставшие моими соседями, находятся рядом со мной по принуждению. Тогда получается, что и дружба с кем-то внутри этих стен тоже по принуждению. Ведь мы друг друга не выбираем, нас соединяют насильно. А вот окажись мы на воле – заговорим ли мы вообще? Вопрос. Так что нужно посмотреть, что с нами будет на воле. И я была готова подождать, чтобы посмотреть…

      Ну а вообще жизнь с тюремными людьми стала настоящим квестом, на прохождение которого мне понадобилось около года. Думаю, этот путь проходил каждый, кто попадал в СИЗО. Человек зашвыривался в камеру в крайне стрессовом состоянии. Потом проходили дни. Он вступал в коммуникации с одними, потом уже с другими, приходящими следом. И каждый новый контакт строился уже с учетом предыдущего. С учетом ошибок и достижений. Все как в жизни, только в безумно концентрированной форме. Ведь контакт с окружающими был непрерывным. Ты живешь с одними и теми же людьми день и ночь. Они круглосуточно находятся в сантиметрах от тебя. И каждый твой взмах ресниц является частью коммуникации.

      Обычно человек осваивается в тюрьме за пару месяцев, а затем – он уже как рыба в воде. Правила игры понятны, и только успевай отрабатывать их на постоянно сменяющихся игроках.

      Моя адаптация несколько подрастянулась. Ведь я на очень долгое время была буквально замурована с одними и теми же людьми, словно в затонувшей подводной лодке. Состав камеры на спецах менялся очень и очень редко. За семь месяцев к нам завели только трех новичков и появление каждого из них было масштабнейшим событием, меняющим абсолютно все. А в большой камере, если вычислить среднее арифметическое, новички заводились в камеру через каждые три-четыре дня. То есть человеческий трафик был колоссальным. И если захотеть, ты мог корректировать свое поведение с каждым новоприбывшим в нужную тебе сторону. Твои коммуникации становились все более и более эффективными. И пусть это звучит как-то сухо и механически, но по сути так все и происходило. Я это видела на множестве живых наглядных примеров. Человек заходил в камеру одним, начинал общаться в одной манере, а через какое-то время он менялся просто кардинально!

      У меня же такой возможности не было. Какой «испуганной зайкой» я «заехала» в 120-ю камеру, таковой в ней и оставалась. Правильно это было или нет – я не знаю. Может, мне нужно было меняться, становится более хищной, «показывать зубы», но я не могла. Я просто была такой, какой была. И очень от этого страдала…

      Мои первые ощущения от общения с сокамерницами на спецблоке были весьма удручающими. Как ни старалась я быть приветливой, услужливой и покорной, все равно всеми фибрами души чувствовала исходящую от них крайнюю неприязнь. «Почему? Что я делаю не так? Надо стараться больше!» – крутилось у меня в голове. Меня понесло по привычной с юности колее. Если мною были недовольны, я начинала