Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу…. Людмила Вебер

людьми в погонах. То вызовом в медсанчасть, то вызовом на «следку», то обыском, то приездом «магазина»… То просто натурщице нужно было срочно покурить. Потом какое-то время уходило на то, чтобы восстановить позу, или же вообще приходилось переносить «сеанс» на следующий день, так как свет поменялся. Так что я училась творить в таких «полевых условиях», невзирая ни на что.

      После «сеанса» я подписывала рисунок своим ником из соцсетей «lumyness». Ставила дату и с легким сердцем отдавала портрет. А дальше он уплывал в неизвестном направлении – к чьим-то родителям, детям, друзьям, или просто в папку между листками дела… Мне это было неважно. Для меня «сеансы» были потрясающей терапией. В эти часы я являлась человеком, занимающимся «своим» делом, «смех и радость приносящим людям»… И это было волшебно!

      Иногда мне удавалось договориться с какой-нибудь женщиной о том, что я нарисую ее портрет и оставлю его себе, для своей интернет-галереи. Увидев какое-то очень красивое или очень интересное лицо, я просто не могла устоять. И просила попозировать «для себя». Но и в этом случае люди также оставались довольными. Ведь они вроде бы приобщались к вечности…

      Помню, однажды к нам в камеру завели женщину из соседней камеры. На вид ей было лет семьдесят. Она выглядела очень живописно – эдакая косматая ведьма с большими голубыми глазами. Целый день я смотрела на нее, смотрела и, наконец, попросила попозировать. Эта мрачная и грозная на вид старуха оказалась очень милой и интеллигентной дамой, и она, немного смутившись от моего внимания, согласилась. И в процессе разговора выяснилось, что она вообще-то учительница. С грамотнейшей речью, учтивыми манерами. А арестовали ее за удар ножом при самообороне. Пресловутым ножом из «Пятерочки».

      В итоге получился один из самых выразительных портретов, которым я искренне горжусь. У этой женщины, имя которой я так и не успела узнать, на следующий день после «сеанса» состоялся апелляционный суд и ее отпустили домой. Получается, вовремя я успела ее «перехватить». И я была очень рада за исход дела этой бабули.

      В другой раз с просьбой попозировать я подошла к девочке-транзитнице Гоар. «Транзитницами» называли женщин-заключенных, которых привозили в Москву из разных регионов на неопределенное время. К примеру, для психиатрического освидетельствования в институте имени Сербского. Или попросту – на «Серпах». Или они ждали депортации в свою страну – как правило, в страны ближнего зарубежья: Казахстан, Таджикистан и другие. Или женщины ехали по этапу в колонию из каких-то региональных СИЗО, но почему-то через Москву. Транзитницы задерживались на неопределенное время: от одного дня до нескольких месяцев.

      Гоар прибыла из подмосковного города и ждала отправки на «Серпы». Ее обвиняли в покушении на убийство, вроде бы связанное с ребенком. А такое в тюрьмах крайне не приветствуется, поэтому Гоар вела себя очень тихо и незаметно…

      Я же глаз не могла оторвать от ее