Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу…. Людмила Вебер

темная пелена опускалась перед глазами, ноги подкашивались и наступало полуобморочное состояние. Я почти не могла дышать и готова была рухнуть в любой момент… Это была совершенно неподвластная моей воле реакция организма. И самое досадное, что даже после освобождения, когда спустя многие месяцы я оказалась в судебном коридоре в статусе свободного и полностью оправданного человека, при виде конвоиров, ведущих по коридору каких-то незнакомых заключенных в наручниках, у меня возникли все те же симптомы: сердцебиение, удушье, пелена перед глазами…

      Что ж, эти первые «шпицрутены» глубоко меня шрамировали… а дальше становилось только хуже и страшнее…

      Конвоиры велели репортерам покинуть помещение, в зал вошли участники процесса: Марк с кипой документов в руках, мужчина в черной длинной мантии – судья, адвокат Верховцев, еще какие-то люди… Началось слушание дела.

      Стресс, в котором я находилась на тот момент, был настолько велик, что я почти ничего не помню об этом заседании. Только потом, из документов, я уловила фабулу процесса: следствие выступило с ходатайством о заключении меня под стражу, а защита в лице Марка рьяно пыталась это оспорить. Верховцева же хватало лишь на то, чтобы «поддержать позицию своего коллеги»…

      Надо сказать, что на судах по мере пресечения не рассматриваются обстоятельства самого дела. «Виновен человек или нет?», «какие доказательства его вины имеются?» и так далее. На таком суде обсуждается лишь то, должен ли человек быть под стражей на время следствия или нет. Сбежит ли он куда-нибудь или нет? Опасен он для окружающих или нет?

      Следствие говорит: «…Вебер, находясь на свободе, может продолжить заниматься преступной деятельностью, угрожать свидетелям и потерпевшему, иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу…», «…может скрыться от органов предварительного следствия и суда, так как имеет действующий заграничный паспорт».

      Но секунду – мой загранпаспорт изъяли! Он лежит у следователя, в папке «Дело», вместе с моим российском паспортом! Но на этот аргумент никто даже не реагирует. Продолжу ли я заниматься преступной деятельностью? Секунду – а я вообще занималась ею когда-либо? Вот справки о том, что с точки зрения закона я всегда была чиста. Не аргумент? Вот еще кипа бумаг – это мои друзья за очень короткий срок собрали около 30 личных поручительств за меня. От моих коллег по киноиндустрии. Причем достаточно авторитетных коллег. Ведь есть же, скажем, у режиссера Карена Шахназарова авторитет? Или у сценаристки Натальи Рязанцевой? Но оказывается, что нет, в этом месте авторитета нет…

      Все эти поручительства, все логичные и здравые доводы моей защиты – а Марк просто рвал и метал, с ходу круша шаблонные обвинительные формулировки следствия, – все это оказывается бесполезным.

      Судья Закорючкин вышел на три минуты посовещаться «сам с собой», вернулся в зал и объявил о моем аресте на два месяца. Занавес…

      Долгий, долгий