Ученик Хранителя Снов. Елизавета Лещенко

Будка остановилась, зависла.

      Точка теперь была не точкой. Это была одна маленькая пустынная планетка. На ней сидел мальчик. Он сидел, подложив одну ногу под другую, которой он болтал, как будто сидел на высоком-высоком стуле. Это был взрослый мальчик с кудрявыми волосами. Он играл на инструменте, чем-то похожем на гитару. Но это была не гитара (Эрни не знал, как называется этот инструмент, или не мог вспомнить). На руку, которой мальчик перебирал струны, был надет браслет с маленькими колокольчиками. Они звенели в такт музыке.

      Сначала мальчик играл тихо, неуверенно, как бы нащупывая мелодию. А планета теперь уже была не крошечной и пустынной. Она стала больше и живее. Теперь мальчик сидел на траве, на горизонте виднелись невысокие деревья. Музыка зазвучала живее и громче. Вдруг она почему-то стала назойливой, раздражающей… противной. Эрни никогда бы не поставил такую мелодию на звонок будильника.

***

      Том шлёпал пищащими тапками по полу, завернувшись в длинный даже для него халат.

      – Извини, я всегда выбираю самую отвратительную мелодию и ставлю его на вот эту тумбочку. Иначе не просыпаюсь.

      Том развёл руками и пошёл к раковине. Где-то там, где он вчера нажимал кнопки, чтобы появились посудомоечная машина и овощерезка, он снова нажал на что-то. Из недр стола возникли кофеварка и тостер.

      – Ты пьёшь кофе? Я бы выпил. – Том потирал глаза, облокотившись о компактный гарнитур.

      – Иногда.

      – Ну вот и славно. У нас остался сыр. Кофе и тосты с сыром способны оживить мёртвого… не понимай буквально, этим я не занимаюсь. – Том скорчил гримасу и замахал ладонями («Я?! Да никогда!»).

      Том взял с полки стеклянную банку с измельчёнными кофейными зёрнами, засыпал в кофеварку кофе, налил воду. Отрезал батон и запихнул его в тостер.

      Прямоугольный экран, который вчера служил мини-кинотеатром, снова был аккуратно припрятан под потолком, о его существовании напоминала только верёвка, болтавшаяся посередине комнаты. На бельевой верёвке сушились джинсы, свитер, шапка и носки Эрни. Теперь они больше напоминали собой человеческую одежду.

      Эрни сполз с гамака, влез в тапки и пошёл в ванную. Проходить сквозь занавес с каждым разом было всё легче, как будто его тело и разум прокладывали в тумане тропу. Это было похоже на дорожку в снегу, которую постепенно утаптывают.

      На полу в прихожей ещё виднелись следы вчерашнего приключения с мыльными пузырями. «Помою здесь пол после завтрака», – решил Эрни.

      Он умылся, почистил зубы, расправил мокрыми ладонями растрепавшиеся за ночь волосы.

      Из-за занавеса уже пахло свежесваренным кофе. Эрни шагнул сквозь него, не задумываясь, закрыв глаза, втягивая ноздрями тёплый ароматный воздух. Туман слегка коснулся его тела и отступил.

      На столике стояла большая белая кружка с красным сердцем на одном боку, и кофейным зерном – на другом. На плоской белой тарелке лежали несколько больших ломтей подрумяненного хлеба и нарезанный сыр. Тома нигде не было видно.

      Эрни бросил в чашку с кофе