Остров страха. Роман Грачёв

сморщился Никита, – Ключник из ума выжил.

      – А если нет?

      Зажигалка, наконец, поддалась, над ней взметнулось на мгновение рыжее пламя, тут же превратившееся в маленький голубой огонек. Володя едва успел прикурить.

      – Китайцы, – буркнул охранник, – ничего не умеют делать.

      – Перестань, сейчас весь мир размещает производство в Китае. Вот, например, все, что у меня в доме стоит, собрано там – начиная от чайника, заканчивая…

      – Завязывай, Никитос.

      Староста виновато шмыгнул носом.

      – Ключник болтал, что когда Озеро проголодается, к берегу обязательно прибьет горстку аппетитных туристов. Может, и сказки, как ты любишь повторять, но посчитай, сколько людей утонуло на этом берегу? И все в одно и то же определенное время, в августе. Ты вспомни сам, а потом подумай, байки или нет. Кстати, и чудак на Заброшенном Колодце до сих пор здесь. Ты его видел? Вторую неделю торчит. Тоже ведь неспроста.

      Никита смотрел на дым из леса и молчал. Тихий вечер уже принимал это волшебное место в свои объятия. Волшебное место… точно сказано. Иногда прагматику Никите казалось, что он живет внутри какой-то легенды, в которой время бежит медленнее, люди добрее и спокойнее, и до Бога, если он есть, можно дотянуться кончиками пальцев. Но порой тишина казалась обманчивой и опасной, а Никита не мог понять, что в ней не так.

      Староста молчал около минуты, потом неуверенно произнес:

      – Думаешь, новая закуска?

      Володя сплюнул под ноги.

      – Ага. Приглашение на ужин.

      2

      Вышло, как и предполагал Стасик: три автомобиля – три палатки. Хотя третья палатка казалась совершенно лишней. Костя и Вениамин Анатольевич с семьей вполне могли уместиться в одной четырехместной палатке, но Карева наотрез отказалась делить убежище с посторонним мужчиной, тем более таким обормотом. Костя не обиделся. Он вообще редко обижался на людей, считая их существами, достойными сострадания.

      Словом, молодые супруги Стасик и Олеся Гисыч устроились вдвоем в своей просторной палатке, Каревы раскинули свой шатер, огороженный колышками и канатами (Вениамин Анатольевич лишь краснел и пожимал плечами – жена, дескать, у меня женщина хозяйственная, и вообще жен не выбирают, они сбрасываются к нам с неба), а Наташе Ростовцевой и ее племяннице Кире ничего не оставалось, как разделить временное пристанище с Костиком.

      – Обязуюсь не приставать и ягодиц не касаться, – сказал водитель серьезным тоном. В глазах же сверкнула готовность в любой момент нарушить принятое обязательство.

      Почти весь вечер, пока мужчины занимались палаточным городком, а женщины готовили еду, журналистка прогуляла по песчаному берегу или просидела на обрыве, глядя на воду. Олеся Гисыч иногда бросала недовольные взгляды в ее сторону и неоднократно порывалась крикнуть, чтобы она не прохлаждалась, «сраная богема», а шла помогать, но ей не хватало решимости. Сотрясать воздух не имело