Ветер и Воля. Наталия Шитова

что вокруг площадки были, пространство. Дом сразу не занялся. Я тогда дома больной лежал. В больницу меня накануне отказались забирать, сказали, легко болею. Ну, легко так легко, только встать всё равно не мог. Ратники меня вытащили, хотя, похоже, зря.

      Финист знал, что старые люди часто такими пустыми словесами со смертью заигрывают. Зря, мол, живу. Ждут, что разубеждать их станут, что, мол, ни в коем случае не зря. Но слова Извола прозвучали иначе, почти убеждённо. И Финист не нашёл, что ответить, промолчал.

      Извол тоже замолчал, потом коротко и грустно вздохнул:

      – Ну, спасибо, княжич, что навестил старика…

      – Так сразу и спасибо, и спроваживаешь меня? – усмехнулся Финист. – А я ведь ещё не обо всём с тобой поговорил, Извол.

      – Ну… – старый ратник замялся. Видно было, как хочется ему избавиться от гостей, но не по чину было прогонять наследного княжича. – Поговорим ещё, значит. Только извините, ненадолго оставлю вас.

      Он вышел из гостиной.

      – Может, уйдем? – тихо предложил Калина. – Как-то он не очень радостно нас встретил.

      – Я к нему не за радостью пришёл, – покачал головой Финист. – Мне нужно понять, что происходит.

      – Ну как знаешь, – кисло скривился Калина и зевнул. Ему было нечем заняться, и он уныло смотрел в огромное окно.

      Старик вернулся в гостиную и сел на своё место. Его усталые, чуть выцветшие глаза обречённо уставились на княжича.

      – Что, Извол, по-прежнему даёшь уроки?

      – А-а, ты об этих, что на площадке? – мотнул головой старик и улыбнулся. – Я просто пускаю ребят позаниматься, они уж там сами, по книжкам. Больше я не беру учеников.

      – Да и правда, зачем? Княжескому родичу не к лицу… Да, кстати, Извол, каково это, быть тестем князя Власта?

      Извол продолжал улыбаться, но глаза его вдруг словно провалились. В них появилось столько мучительной боли, что Финисту на мгновение стало стыдно. Но только на мгновение.

      – Так каково это?

      – Ничего, княжич, ничего, – отчеканил старик безжизненным голосом. – Могло быть много хуже.

      – Тогда ответь мне, Извол, и не лги. Где твоя дочь, и почему белобрысая девчонка выдает себя за Иволгу?

      Губы старика задрожали. Он покосился на Калину, угрюмо смотрящего в окно, и, опустив голову, вцепился дрожащими руками в седые пряди.

      Финисту показалось, что Изволу совсем плохо. Но старый ратник овладел собой и выпрямился:

      – Моя дочь умерла, княжич, – с печалью, но спокойно сказал он.

      – Умерла? Когда?

      – Вот именно тогда, в тот самый мор. Люди же семьями вымирали… Жена моя и Иволга друг за дружкой ушли. И я долго болел, ещё пожар этот, еле выкарабкался. Пощадила меня мать-земля, но честно тебе скажу, княжич, так я и не пойму, чего же ради.

      – Я всего этого не знал, – проговорил Финист. – Прости, Извол.

      – Дело прошлое, княжич. Да и откуда было тебе знать? Не было тебя уже в Славии тогда.

      Финист снова с грустью подумал о шустрой темноволосой девочке. Горечь чуть сжала сердце и отпустила. В самом деле, дело прошлое.

      – А