Рыцарь Стальное Сердце. Константин Колунов

совесть взяла слово последний раз, – винные пары – не оправдание. Ты убил не в поединке, а зарезал в драке». Совесть подчеркнула слово «зарезал». Генри смело отразил атаку: «Он тоже мог меня заколоть, он мог меня зарубить, и он тоже был пьян – все честно, все справедливо». Совесть затихла. Генри уснул. Повернувшись во сне, он уронил цитоль. Корпус при ударе об пол издал глухой звук, струны тихо прогудели.

      За последующие годы Генри Маршал не раз участвовал в дуэлях. Он никому не прощал даже намёка на обиду. Его вспыльчивость стала легендарной. Молодые пажи говорили друг другу: «Ты вспыльчив, как Маршал». Молодые оруженосцы хвалились: «Я, как Генри, обид не прощаю», – так звучала похвальба.

      И вот перчатку бросил Уильям Перси – человек, с которым они дружили много лет, с кем они делили тяготы пажеской службы и службы оруженосцами. Неожиданно для самого себя Генри опять начал испытывать муки совести. Он понимал, что Уильям больше преуспел при дворе государя нежели в упражнениях с оружием; понимал, что будет вынужден либо убить товарища, либо тяжело ранить его, может быть, изуродовать, как он изуродовал когда-то Роберта Диксона. Он понимал, что от дуэли отказаться нельзя, ведь в таком случае его разжалуют из рыцарей, как труса и человека, нарушающего собственные обеты. «Клянусь, – сказал Генри однажды при многих свидетелях, – никому не прощать обид! Клянусь сражаться с каждым, кто усомнится в моём благородном происхождении! Клянусь убивать врагов Отечества сколько бы их не встречалось на моём пути! Клянусь, до последней капли крови отстаивать честь моей дамы! Клянусь, клянусь, клянусь!» И вот пришло время, когда клятву следовало нарушить или действительно стать убийцей. Конечно, Уильям раздражал своей удачливостью, светскостью, изящными манерами, тонким умом. Безусловно, нельзя было путаться с Джоаной-Дианой, гори она в аду. Не поднять перчатку тоже было нельзя, но разве кто-нибудь запрещает потом обратиться к королю с просьбой запретить эту дуэль и примирить противников? Наверняка, и король был бы не прочь сохранить жизнь своему верному подданному. Почему он, Генри, так не сделал? Почему он заупрямился?

      Гордость – страшная штука, особенно когда она натыкается на совесть.«И все рыцарство, – мысль, которая изменила впоследствии жизнь Генри Маршала, – всё рыцарство построено на гордости». Генри вспомнил как уже в детстве он знал о понятиях чести и именно такие понятия заставили убить петуха, который клюнул его, после того, как он долго и упорно дразнил птицу. Позже из лука была застрелена маленькая собачка – она кусалась, правда, кусалась после того, как её оттаскали за хвост. Вспомнил Генри повара, отказавшему ему в сладостях. Генри сказал, что видел повара пьяным, и отец приказал отодрать хлыстом провинившегося. А сколько раз Генри жаловался на всю остальную дворню, на учителей, на ручного медведя Пита. Мстительность – вот его основная черта характера. Мстительность и злопамятность, злопамятность и гордыня, гордыня и эгоизм, эгоизм и жестокость, жестокость и алчность, алчность и похоть.