Олимпиада. Анна Геннадьевна Гринь

как на подушке. Бабушка иногда рассказывала, как маленькой я засыпала в самых странных позах в самых неподходящих местах.

      Вспомнив про бабулю, я моментально проснулась и решила написать ей письмо. На свой этаж взлетела со скоростью ветра, по изогнутому коридору домчалась до своей комнаты и уже внутри вооружилась листом бумаги и ручкой.

      И только я собралась начать письмо, как на весь этаж, пробирая до костей, раздался одинокий гитарный аккорд. Я замерла, не веря своим ушам, потом перевела взгляд на будильник, что был среди выданных нам вещей, и хмыкнула. Стрелка при мне дернулась и перевалила за полночь. Решив, что почудилось, я вернулась к письму и даже вывела первое слово, когда звук повторился. Ручка в моих пальцах дернулась, и «у» в слове «Здравствуй» обзавелось несоразмерно длинным хвостиком.

      – Это еще что за черт? – выдохнула я, когда звук повторился в третий раз, а потом я с нарастающим раздражением узнала проигрыш из песни одних довольно хорошо известных мне рокеров.

      Для ночи, общаги и Академии магического искусства сие никак не подходило. А со мной, звереющей с каждой секундой все больше, не сочеталось и подавно.

      Несколько минут я пыталась писать под пробирающий скрежет истязаемых струн, потом плюнула и улеглась, надеясь уснуть. Но спустя полчаса сон не пришел. Пугливый он.

      Я зарычала и села, укутавшись в одеяло, прикрыв им уши, но даже сквозь слои ткани звуки пробирались и отдавались звоном в желудке.

      – Ты издеваешься? – обращаясь к двери, уточнила я.

      Вставать и идти чинить разборки не хотелось, но я собрала волю в кулак, туда же сунула швабру и с ней наперевес отправилась на поиски полуночного гитариста.

      Под резкие пилящие звуки я кралась по коридору, приникая ухом к каждой двери по обе стороны, пока не добралась до таблички с единственной различимой цифрой «шесть», остальные покрывал слой копоти.

      Источник моих мучений расположился именно за этой дверью. Хмуро проверив, насколько крепко привинчена насадка швабры, я уверенно взялась за ручку и практически просочилась в комнату. Ее обитатель меня заметить не успел, и я со злорадством нависла над увлеченным игрой Шишенем.

      Сдерживаясь, чтобы гаденько не захихикать, я решила попугать Шиша и, сдернув с одной из кос резинку, накрутила ее на ручку швабры. После чего, зажимая рот рукой, очень осторожненько пощекотала ухо гитариста пушистым украшением резинки.

      Шишень замер, отдернув руку от струн. Я собралась было стукнуть его по плечу шваброй, но не успела. Меня перехватили и скрутили раньше, чем я смогла понять, что происходит. Я вякнула и прижала к себе швабру, таращась на нависшего надо мной мага. Ситуация получалась странной: я на полу, в обнимку со шваброй как с единственной защитой, а Шишень – надо мной.

      – Ты! – выдохнул он, разглядев меня.

      – Ты чего? – опешила я и ткнула Шиша в грудь шваброй. – Дерешься…

      Тут я преувеличила немного, потому что не почувствовала ни боли, ни испуга, но и столь стремительной реакции не ожидала. Люди так не двигаются…

      – Что