Путеводный камень. Максим Олегович Неспящий

разные стороны, пальцы распухли и потемнели, сделавшись похожими на кровяные колбаски, основание ладони было скомкано как лист бумаги и будто скручено в трубочку, на почерневших ногтях виднелись следы запекшейся крови. В общем рука выглядела как верный кандидат на ампутацию.

      – Не забывайте следить за дорогой, лейтенант, – насмешливо проговорил Дементий, и с громким хрустом резко дернул себя за палец, ничуть не изменившись в лице.

      Они миновали Поклонный крест, покинув пределы города, и Илья прибавил скорости. Дементий закончил хрустеть костями, обмотал кисть бежевым эластичным бинтом, найденным в портфеле и, по-хозяйски опустив своё окно, закурил, воспользовавшись прикуривателем. Илья неодобрительно скосил глаза.

      – Ой, да ладно, – рассмеялся парень, – еще месяц назад ты и сам смолил здесь как паровоз. Если бы не эти боли в желудке по ночам, мы бы курили сейчас вместе. Последствия ранения, а?

      Откуда он знает? Илья всегда считал себя человеком сдержанным и невозмутимым, умело скрывающим чувства и эмоции. Он догадывался, что эти черты пугают некоторых людей, но несмотря на это, а возможно и вследствие, относил их к своим достоинствам, особенно учитывая специфику деятельности, где невозмутимость помогает подмечать полезные вещи, а сдержанность порой спасает жизнь. Возможно, так он расплачивался с миром за то, что тот принимает его «по одёжке»? Илья думал об этом редко, чтобы не сказать вообще никогда. Сейчас он почувствовал, что ментальный барьер, выстроенный с такой тщательностью, казавшийся таким прочным и незыблемым, дрогнул. Всего на миг, но Дементию, расплывшемуся в фамильярной понимающей улыбке, по-видимому, хватило и этого.

      – А ты любишь покрасоваться.

      – Почему нет, если есть чем? Большинству людей требуется целая жизнь, чтобы понять: самодисциплина – не есть внутренняя темница, самовоспитание – не есть дрессировка, самоограничение – не добродетель, а трусость. Мы каждую минуту обманываем себя в стремлении польстить маленькому капризному ребёнку внутри. Не колеблясь ни минуты назовём белое чёрным, а дырку в заднице – воротами в рай, если до нас это сделают ещё десять-пятнадцать человек. А как итог – забываем, кто мы, собственно, есть на самом деле. Так зачем насиловать себя и лицемерить, если можно не тратить время попусту, наматывая на шею ненужные цепи общественной морали? Если бы молодость знала…

      – Что ты-то об этом можешь знать? – Илью удивляла собственная словоохотливость и смелость – за всю предыдущую неделю он едва ли сказал кому-то больше слов в отрыве от служебных обязанностей, чем за последние несколько минут в светской беседе с этим странным, жутковатым человеком.

      – Я старше, чем выгляжу. – Дементий прикурил новую сигарету от окурка и щелчком отправил его в придорожную канаву.

      – Если бы мне платили за выслушивание подобных речей от едва переступивших через пубертат юношей вместо жалования в следственном комитете за поимку всякой швали, я бы давно оставил службу.

      – Туше, – искренне