Внучка ведьмы Воронихи. 2 книга. София Коралова

с Алисой они зачали ребёнка практически сразу. Вот так. Но ему уже скоро сорокешник, какие вечеринки? Да и Алисе двадцать девять. Это тесть ещё молодился.

      А у Фёдора Афанасьевича созрела обида на Ворониху. Он никому не доверял в жизни и тут решил, что старуха действует по чьему-то науськиванию. Потому как ему шепнули, что, типа, его новый глава администрации хотел оставить вторым лицом, а тот ушёл в отставку. Передали, что жалел он очень. Вот и решил, что бабка подставная.

      Он не стал вспоминать, что рассказала ему о Ляле, о её планах, о чём сама Ляля подтвердила на допросе. У него внутри клокотало – он мог бы ещё срок отработать. Он решил проведать бабку, но поехать сам. Ну не скажет же он начальнику полиции, что послушал какую-то старуху сельскую. Да и бабка сухонькая, тьфу и рассыплется.

      Он ехал и представлял, как сунет ей под нос кулак, как схватит за шиворот, встряхнёт. Он же по её совету спортом снова занялся. Что-то очень глубоко в душе говорило ему, что многое она говорила правильно, но то, что он сглупил и добровольно оставил пост, его сильно напрягало.

      Она на этот раз не стояла у калитки, стояла у двери своего дома. Он вышел из машины, решительным шагом направился к калитке, толкнул её, но она не открывалась. Толкнул сильнее, даже не шелохнулась, хотя с виду и хлипенькая была. Бабушка смотрела на него с некоторой усмешкой.

      – Открывай, что смотришь? Ведь хуже будет, – он закипал уже весь.

      – Я никого в гости не жду. Ты ведь не в гости явился, бабку старенькую за шиворот взять и встряхнуть хорошо приехал, да? – повторила она его мысли. Он вздрогнул внутри, но вида не подал и снова начал трясти калитку, хотя видел, что там нет никакого замка или крючка.

      Тогда женщина подошла ближе к калитке и посмотрела ему в глаза. Он хотел протянуть руку, схватить её через забор за грудки и притянуть поближе, но неожиданно уперся в какую-то преграду. А глаза у бабки вдруг стали круглыми и жёлтыми, как у филина, да и весь вид её стал странным. У Федора Афанасьевича кровь застыла в жилах.

      И филин или сова, черт их знает, вдруг прошептал как-то хрипло, то ли прокаркал:

      – Три дня и три ночи молчать будешь, это на первый раз. Слово плохое обо мне скажешь или подумаешь, что я подосланная, неделю молчать будешь. Так мягко наказываю, потому что зять у тебя золотой, его благодари. А того, кто сказал тебе, что тебя хотели оставить, гони от себя, понял? Если бы не зять, показала бы я тебе, как бабке кулаки тыкать.

      Потом толкнул филин (или сова) его в грудь, щёлкнул пальцами, и Фёдор Афанасьевич не помнил, как оказался за рулём машины. Уже на подъезде к поселку у него зазвонил телефон. Звонила Оксана. Он хотел ответить, но не получалось вымолвить ни звука. Тут уж испугался он по – настоящему. Приехав домой, начал объясняться мигами и запиской.

      И только теперь до него дошло, что бабка – настоящая ведьма, что именно о ней рассказывали ему, а он, дурак, не поверил. На второй день к вечеру снова приехал он к бабке, вышел из машины и стал на колени, но бабка даже не вышла из дома. Ишь ты, кулак он хотел ей под нос сунуть.