Четвертый президент. Владимир Иванович Баранчиков

как в жизни бывает – идешь, идешь, все хорошо, бац – и все под откос, и нет тебя, – пронеслось в мозгу Ираклия, глядя на непроницаемое лицо этой… – он даже не смог найти сразу верное определение, – этой …

      Он не видел выхода, не знал, что предпринять. И куда делось мягкое дамское обаяние сидящей напротив него визитерши? Маска сброшена, красивое лицо преобразилось, жесткий, пронзительный взгляд. "С жадными, как у волчиц, глазами…" – всплыла из памяти вполне уместная сейчас метафора.

      – Вы согласны?

      Аргументы за и против. Ну, есть у него связи и правительстве Москвы, и Минздраве, да и авторитеты кавказские – только свистни. Но, как умный и опытный человек, он понимал, что все происходящее с ним сейчас – события совсем другого уровня, и вряд ли кто-то из его окружения способен реально помочь.

      – Хорошо, а если пойти на Лубянку, заявить о шантаже, заявление написать… -Мысли бились в поиске решения. – Нет, не реально…

      Ираклий стал сдуваться. Тем временем его собеседница профессионально следила за его вазомоторными реакциями, побелевшей кожей его осунувшегося, враз постаревшего лица, утратившего привычную уверенность и величавость. Теперь уже пора привести наработанные в тренинге заключительные аргументы и провести быстрый инструктаж, выразив сочувствие жертве:

      – Уважаемый Ираклий Давидович, я вас понимаю, непростое решение, исключительное по своей важности… Но ведь оно не противоречит вашим моральным принципам и профессиональной этике? Вот видите, мы предлагаем, даже просим вас сделать привычную для хирурга с вашим опытом операцию, и не более того, вы меня слышите?

      Возражений не последовало, значит, согласен, теперь самое время отрезать путь к отступлению:

      – Нам достаточно вашего устного согласия. Вы согласны?

      Наступил критический момент. В сценарии вербовки были два варианта: либо согласие через десять секунд, либо (маловероятно) набрасывается на Елену Николаевну с желанием ее разорвать на мелкие кусочки. Деканосидзе уложился в десять секунд и выдавил из себя нечто, похожее на "да". Но неопределенность не устраивала его мучительницу, и она потребовала подтвердить свое слово еще раз, но более отчетливо и твердо, что и было сделано. Ираклий чувствовал себя на краю пропасти, он уже ничего не хотел: ни слышать ее, ни видеть, ни дышать и даже жить. Он ненавидел себя за малодушие. Время остановилось, и пусть далее течет без меня – таковы были невысказанные эмоции морально потрясенного человека. Но профессионалы есть профессионалы, и на этот случай был уготован следующий шаг.

      – Мы понимаем ваше состояние и пытаемся вам помочь, только вы сами этому не мешайте. Для вашей безопасности и поддержки мы прикомандируем к вам нашу сотрудницу, молодую женщину, психолога, кстати. Она вас не разочарует. Представите ее маме как вашу невесту, останетесь с ней на ночь. Она будет вас сопровождать и оберегать от ненужных случайностей. Завтра вы с ней приедете в клинику,