Передайте пламенный привет моим кошмарам. Тина Океанская

предпочитая живое общение, но одному человеку он мог только писать – Мише Скворцову. Друзьями они не были, в школе общаться более-менее начали только в одиннадцатом классе. И все-таки, плюя на гордость (ведь если человек не пишет сам и холодно отвечает, значит не нужно к нему лишний раз приставать с расспросами), он иногда писал – мог раз в месяц, мог раз в полгода, а в последнее время всё реже, потому что у всех своя жизнь началась.

      Он только хотел убедиться, что Миша жив, в порядке. Разве плохо интересоваться делами бывшего одноклассника? Их классная руководительница, Наталья Петровна Журавлева, мечтала об этом на протяжении всех одиннадцати лет – чтобы ребята ее нашли общий язык. Но человеческая разобщенность, пришедшая с технологиями, неумолима.

      Петша нажал на диалог (дата последнего сообщения, отправленного им же – август) с Мишей. «Был в сети два часа назад». Тогда он успокоился, спрятал во внутренний карман куртки телефон (сидевшие в конце салона парни не давали ему покоя) и глянул в окно. Удивительным ему казалось, как тихий район с частными домами сменялся высотками и огромными, горящими всевозможными огнями, торговыми центрами.

      Вот и она – его остановка с прозаичным названием «Магнит» в честь стоявшего в двух шагах магазина. Петша встал, подошел к двери, схватился за перила и, прежде чем выйти из остановившегося трамвая, краем глаза заметил движение у другой двери – это на выход спешили те самые парни. Сперва Петша со страхом, животным и предупредительным, подумал, что, наверное, стоит проехать еще одну остановку и прогуляться пешком, зато точно дойти до дома целым, но вот ноги предательски выволокли его на холодную, одинокую остановку. И он бы предпочел, чтобы она была совсем одинока, да только неподалеку, у мусорки, остановились уже знакомые ребята и закурили, весело гогоча.

      Казалось, Петша им неинтересен и он, ухватившись за эту спасительную надежду, рванул прочь, не бегом, конечно, но быстрым шагом, будто бы просто замерз и хотел поскорее дойти до дома. А трое – за ним, не так торопливо, но догоняя. Кричать и бежать в магазины было бессмысленно – они, если правда преследовали именно его, могли дождаться на улице, подкараулить. И все-таки существовала же такая возможность, что они шли по своим делам, а по случайному, нелепому стечению обстоятельств вышли на той же остановке.

      Паника застучала в самом горле, стало душновато и дрожь от холода как рукой сняло. Хорошо, подумал Петша, что телефон во внутреннем кармане. Но если они шли не за телефоном, то зачем?

      Вдруг, то ли набравшись смелости, то ли действуя импульсивно, потакая страху и паническому возбуждению, Петша остановился, развернулся и, наткнувшись взглядом на троицу, приближавшуюся к нему, громко рявкнул:

      – Эй вы! – он старался держаться уверенно и у него это даже получалось, потому что пока не пришло осознание шаткости положения. – Че вам надо от меня?

      – О, русский знает! – заржал тот, что был похож на быка (а теперь походил на него еще сильнее: широкий,