Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 2. Анатолий Мордвинов

больше расстраивал меня своими уговорами:

      – Съездите хоть на денек домой, успокойте Ольгу Карловну и дочку… а то они будут очень уж убиваться, если вы теперь не приедете…

      Императорский поезд уже стоял на станции. Недалеко от него на так называемой царской платформе находился и поезд вдовствующей императрицы, которая также намеревалась уехать в тот же день[15].

      Государя ожидали на вокзал не ранее как через полчаса, и не знаю почему меня сейчас же потянуло проститься и с государыней…

      Я очень любил императрицу Марию Федоровну и за время моей службы при Михаиле Александровиче привык к ней.

      Любил ее за то, что она издавна тепло относилась к отцу жены, ко всей моей семье и, как чувствовалось, отчасти и ко мне самому. Любил ее не только как супругу чтимого мною императора Александра III, но и как глубоко страдающую женщину, на хрупкие плечи которой уже с юных лет столько раз ложилось непосильное горе.

      «Кто знает, увижу ли я ее еще когда-нибудь? – шевельнулось в моих мыслях. – А может быть, я буду еще для чего-нибудь ей нужен?» – и я вошел в ее вагон.

      Обо мне доложили, и Ее Величество сейчас же меня приняла.

      Государыня была одна и, когда я вошел, писала что-то в своей книжечке-дневнике, как мне показалось.

      Не помню, в каких сбивчивых выражениях я объяснил ей, что пришел проститься, что вынужден на неопределенное время остаться здесь, и, передав ей свой разговор с генералом Вильямсом, спросил:

      – Ваше Величество, как вы думаете об этом, как лучше поступить? Генерала Вильямса я уважаю, но все же знаю недостаточно близко, хотя и чувствую, что он любит государя.

      – Конечно, да, – ответила императрица, – он настоящий джентльмен и очень любит государя.

      – Ваше Величество, – взволнованно закончил я, – я остаюсь тогда здесь – не знаю, на сколько, но убедите государя возможно скорее уехать за границу, пока Временное правительство тому не препятствует. Это тоже настойчиво советует и генерал Вильямс. Несмотря на болезнь великих княжон, это возможно… Ведь возят в поездах тяжело раненных…

      Я не помню, что ответила на это государыня, кажется, даже промолчала, но по ее лицу вынес впечатление, что так, вероятно, и будет.

      Вскоре прибыл на вокзал государь. Мы, свита, завтракали отдельно в императорском поезде, а Его Величество оставался очень долго в киевском поезде у государыни.

      Затем мы все ходили прощаться с Ее Величеством в присутствии государя и вернулись к себе в вагон.

      Я взял себе на память о дорогом минувшем прошлом простое, уже никому более не нужное деревянное кольцо от салфетки, на котором было выжжено гофмаршальскою частью мое имя, и написал для отправки с Лукзеном, отправлявшимся с моими вещами в поезде, короткую записку жене, прося ее не волноваться, указывая, что вынужден ненадолго остаться в Ставке, а на словах просил старика не тревожить жену излишними намеками и предположениями о моем аресте.

      О том, что меня действительно предполагали арестовать в Петрограде, говорил

15

На самом деле государыня покинула Могилев лишь на другой день после отъезда государя (9 марта. – О. Б.).