Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 2. Анатолий Мордвинов

Их Величества вышли из барака – государыня со своей обычной приветливой, доброй улыбкой, государь также наружно совершенно спокойный и ровный.

      Все разместились в автомобиле и поехали в губернаторский дом к завтраку.

      Я ехал с Шервашидзе и графинею Менгден. Мои спутники сообщили мне, что в Киеве у них было совершенно спокойно, и удивлялись, что и улицы Могилева ничем пока не говорили о совершившемся перевороте.

      Я не помню, как прошел этот завтрак, не менее мучительный и молчаливый, чем предыдущие, и за которым никого, кроме ближайшей свиты и находившихся в Могилеве великих князей, не присутствовало.

      Все эти 8 дней марта я ничего не мог есть и, будучи физически здоров, совершенно не чувствовал голода.

      Встав из-за стола, государь и императрица удалились в комнату государя, долго оставались наедине, и лишь около 4 часов дня государыня уехала к себе в поезд, в котором и оставалась до 9 марта.

      Насколько помню, вслед за отъездом императрицы в кабинет к государю пошел Воейков.

      Он оставался там недолго и вышел, как мне показалось, растроганный⁴². В то время как мы сидели за столом за чаем, он появился уже одетым в шинель и стал с нами прощаться, говоря, что сейчас уезжает. Тогда же нам стало известно, что и граф Фредерикс, по настоянию многих и Алексеева, также решил уехать, и милый инженер Ежов делал все возможное, чтобы ему устроить удобный и по возможности скрытый проезд⁴³.

      Я не знаю, каким образом В. Н. Воейкову не удалось добраться до своего имения, помню только то, что бедный Фредерикс направился поздно вечером из Могилева сначала на юг, кажется, через Киев в Крым. Ночь прошла благополучно, но утром на одной из станций его чиновник для поручений Петров, с усами, немного схожими с усами самого графа, неосторожно вышел из вагона для отправки телеграммы графине. Революционная волна успела докатиться и до сравнительно отдаленной станции (Гомель) – Петрова приняли за самого графа Фредерикса, а затем арестовали обоих и отправили в Петроград⁴⁴.

      С отъездом Фредерикса и Воейкова их обязанности стал исполнять гофмаршал Валя Долгоруков.

      После чая государь сообщил, что поедет обедать к своей матушке в поезд, проведет с нею весь вечер и что я буду один сопровождать Его Величество.

      Мы выехали из губернаторского дома около 7 часов вечера.

      До вокзала было не более 10 минут. Кроме меня, государя никто не сопровождал – даже запасного автомобиля, следовавшего по обыкновению сзади, на этот раз не было. Мы ехали совершенно частными людьми. На улицах было пустынно и тихо.

      То же волнение, как и во время вчерашней прогулки, охватило меня и теперь, но еще с большею силою.

      Так хотелось опять высказать сердцем многое, и так опять не хватало для этого ни мыслей, ни слов.

      Государь тоже был, видимо, подавлен и, вероятно, чувствовал и мое состояние.

      Он был очень бледен, и я невольно заметил, как он сильно успел похудеть за эти дни.

      Мы ехали некоторое время молча.

      – Ваше Величество, – начал опять первым я, – нет ли