Интродукция в гениальность. Елена Чара Янова

тут же сбежала, как и не было, а профессор продолжил разбор полетов:

      – Значит, вот как вы полагаете. Ладно, идем дальше. В разделе «Причины, по которым соискатель претендует на участие в программе» вы пишете, что участие в программе будет актуально для вас, потому что нужно для вашей будущей кандидатской диссертации. Это понятно. А вот далее: «… работа соискателя будет иметь принципиально важное значение не только для его профессиональной деятельности, но и для всего научного сообщества». Что, так-таки вы всю науку разом собрались облагодетельствовать?

      Тайвин недовольно прищурился. Во-первых, да, он действительно полагал, что его научные изыскания изменят мир. Ни больше, ни меньше. А что? Ставить себе цели – так сразу глобальные, зачем размениваться на мелочи? А что там думают окружающие – его, гения, не интересует. Во-вторых, изобретение роя нанитов, способных к самоорганизации, над которым он третий год втайне от всех трудился, могло качественно изменить многие научные области. И это было объективной реальностью. В-третьих, если вообще оставить в стороне практическую и теоретическую значимость разработки, то это кардинально новое слово в науке, а куда его приткнуть и приложить, пусть другие думают. Он выбрал интересный проект – над ним и будет работать, он ученый, а не амбициозный дилетант. Гордость подняла голову и ответила за него:

      – Я не считаю, что научное знание может быть незначимым. Что-то из моих работ не будет иметь пользы, а что-то – может изменить науку и весь мир. Иначе зачем вообще наукой заниматься?

      Нордштейн спорить не стал.

      – Допустим. И последнее, в пожеланиях по обучению соискателя: «…может успешно заниматься различными направлениями деятельности одновременно, потому рекомендуется предоставить студенту как можно больший объем практики…», ну и так далее. То есть вы предполагаете, что вам на блюдечке преподнесут все новейшие разработки и будут вас на руках таскать? Потому что здесь так и написано, почти прямым текстом.

      Тайвин беспокойно нахмурился. И что в его фразе было не так? Ему действительно потребуются все доступные ресурсы. И почему бы участникам программы и не проявить к его способностям определенный пиетет? Да и вообще, общее дело требует значительных вложений, материальных, интеллектуальных и иных прочих, и причем тут его личность и претензии к формулировкам, если он просто способен тянуть несколько проектов одновременно?

      И он переспросил:

      – А что я не так предположил? Мне действительно потребуются все возможные ресурсы. И при чем тут вообще я? Речь же о научных изысканиях, а не о моих ожиданиях.

      – Ясно. – поджал губы профессор. – Резюмируем. Сопоставьте, пожалуйста, спорные моменты, мои замечания, свои мысли и реплики, и проанализируйте. Вы же у нас, кхм, «гений». У вас еще остались иллюзии относительно вашей психологической некомпетентности? У меня лично нет.

      Тайвин собрался было возразить, но Нордштейн не давал ему вставить ни слова.

      – Гениальность – это еще не все. В колониях,