Приключения Оливера Твиста. Чарльз Диккенс

смотря на Сайкса, – что не нам одним придется плясать, а еще многим, кроме нас, и тебе, голубчик мой, несравненно больше, чем мне.

      Сайкс вздрогнул и быстро обернулся к еврею, но у старого джентльмена плечи были подняты до самых ушей, а глаза устремлены в противоположную сторону.

      Наступила долгая пауза. Каждый член почтенного общества, по-видимому, углубился в свои собственные размышления, не исключая и собаки, которая с выражением некоторого довольства облизывала губы, вероятно, размышляя о том, как она вцепится в ноги первого встречного джентльмена или леди, когда выйдет на улицу.

      – Надо найти кого-нибудь, кто мог бы навести справки в полиции, – сказал мистер Сайкс более тихим голосом, чем говорил до сих пор.

      Еврей кивнул в знак согласия.

      – Если он арестован и не проболтался, то нам бояться нечего, – сказал Сайкс, – а вот когда его выпустят, тогда следует позаботиться о нем. Надо, чтобы кто-нибудь разузнал обо всем.

      Еврей снова кивнул головой.

      Необходимость такого плана действий была очевидна, но к его исполнению представлялось весьма серьезное препятствие. Дело в том, что Доджер, и Чарли Бетс, и Феджин, и мистер Вильям Сайкс – все, одним словом, питали жестокую и закоренелую антипатию к какому бы то ни было и под каким бы то ни было предлогом соприкосновению с полицией.

      Как долго сидели бы они таким образом и смотрели друг на друга, находясь в крайне неприятном состоянии нерешительности, трудно угадать. На этот раз, однако, отгадывать оказалось ненужным. В комнату совершенно неожиданно вошли обе молодые леди, которые приходили раньше, при Оливере. Появление их дало новый толчок разговору.

      – Самое подходящее дело! – воскликнул еврей, – Бет пойдет. Да, милая, пойдешь?

      – Куда? – осведомилась молодая леди.

      – Всего лишь в участок, милая! – ласково сказал еврей.

      Считаем своей обязанностью заявить, что молодая леди не сразу и не наотрез объявила, что не желает идти туда; она лишь серьезно и энергично ответила, что готова хоть к черту в зубы, только бы не в участок. Такая вежливая и деликатная уклончивость от ответа указывала на то, что молодая леди наделена добрым характером, который не позволял ей огорчать своих товарищей прямым и резким отказом.

      Лицо еврея вытянулось. Он отвернулся от этой леди, которая была ярко, но не особо пышно одета в красное платье, зеленые башмаки и желтые папильотки, и обратился ко второй.

      – Нанси, моя милая, – сказал еврей заискивающим тоном, – что ты скажешь?

      – Что я этого не желаю вовсе, а потому лучше не приставай, Феджин! – ответила Нанси.

      – Это что еще такое? – сказал мистер Сайкс, свирепо посматривая на нее.

      – То, что я говорю, Билль! – ответила леди.

      – Почему? Ты вполне годишься для этого, – сказал мистер Сайкс, – никто здесь тебя не знает.

      – Да я и не хочу, чтобы знали, – ответила Нанси по-прежнему хладнокровно, – потому-то и отказываюсь идти, Билль.

      – Она пойдет, Феджин, – сказал