Приключения Оливера Твиста. Чарльз Диккенс

сумасшествие, ма'ам, – ответил мистер Бембль после нескольких минут глубокого размышления, – это все говядина, вот что!

      – Что-о? – воскликнула миссис Соуэрберри.

      – Мясо, ма'ам, мясо! – ответил Бембль. – Вы перекормили его, ма'ам. Вы искусственным способом подняли его дух, что неуместно с такими, как он. Члены комитета, убедившиеся в этом на практике, скажут вам то же самое, миссис Соуэрберри. К чему нищим высокий дух и нежные чувства? Достаточно и того, что тела их существуют. Если бы вы держали мальчишку на одной каше, этого никогда не случилось бы.

      – Боже мой, Боже мой! – воскликнула миссис Соуэрберри, набожно поднимая глаза к потолку. – Вот что значит быть добрым и щедрым!

      Щедрость миссис Соуэрберри по отношению к Оливеру заключалась в том, что она кормила его такими объедками, которые никто не решался есть. Но только такая кроткая и самоотверженная леди, как она, могла добровольно перенести несправедливое и тяжелое обвинение мистера Бембля, будучи, в сущности, ни в чем не повинной.

      – Мне думается, – сказал мистер Бембль, когда кроткая леди снова опустила глаза к земле, – мне кажется, что в настоящее время вы можете сделать только одно: оставьте его в подвале приблизительно на сутки, пока он хорошенько не проголодается, затем выпустите и держите на одной каше все время, пока он живет у вас. И сиделка, и доктор говорят, что на долю его матери выпало столько горя и лишений, что другая на ее месте не выдержала бы этого и умерла несравненно раньше, чем она.

      Не успел мистер Бембль окончить свою речь, как Оливер, достаточно хорошо слышавший, что снова делаются какие-то намеки ли его мать, заколотил в двери с такой силой, что не было возможности говорить друг с другом. В эту-то критическую минуту появился наконец и сам мистер Соуэрберри. Обе леди немедленно доложили ему о преступном поведении Оливера, приправив свой рассказ такими подробностями, которые неминуемо должны были взбудоражить всю его желчь. Он тотчас бросился к подвалу, открыл дверь и вытащил своего непокорного ученика за шиворот.

      Вся одежда Оливера оказалась изорванной во время наносимых ему побоев, лицо в кровоподтеках и царапинах, волосы все спутаны и падали на лоб. Он покрасел от страшного нервного возбуждения, и когда его вытащили, он с невыразимой злобой взглянул на Ноэ, и было видно, что теперь его никто и ничто не могло испугать.

      – Хорош же ты, малый, нечего сказать! – воскликнул мистер Соуэрберри, дав ему пинка и ударив по уху.

      – Он осмелился оскорбить мою мать!

      – Ну так что же из этого следует, неблагодарная ты тварь? – спросила миссис Соуэрберри. – Она заслужила то, что он сказал о ней, и даже еще больше!

      – Нет, не заслужила, – сказал Оливер.

      – Заслужила, – ответила миссис Соуэрберри.

      – Это ложь! – воскликнул Оливер.

      Миссис Соуэрберри зарыдала.

      Слезы эти не оставляли больше никакого выбора мистеру Соуэрберри. Если минуту назад он не решался строго наказать Оливера, то теперь, что должно быть вполне ясно каждому опытному читателю, он не мог отказаться