Горящая черная звезда, пепел, подобный снегу. Амели Вэнь Чжао

и его одежда были покрыты брызгами жил и кишок. От невыносимо приторного запаха разлагающейся плоти у него закружилась голова… Ему нужна была помощь, нужна была…

      Он не почувствовал, когда Бог-Демон взял над ним контроль, только момент, когда отпустил. Цзэнь снова открыл глаза, а в комнате, пустой комнате, царила тишина. Перед ним пылала печать, окутанная огнем и тенью, дарующая свой красный цвет пеплу, что падал вокруг подобно снегу. Цзэнь чувствовал циркуляцию ци в помещении и знал, что каким-то образом она исходила от него, от создания, что пряталось внутри него.

      – Я не просил тебя о помощи, – сказал он в тишину.

      И тишина ответила: «Нет, но она была тебе нужна».

      От гнева сжало горло, но он приказал себе отвлечься. Целые слои сильных мансорианских печатей держали это место под замком.

      Бесчисленное количество живых трупов стояло на страже. В этом месте точно таились секреты.

      Тогда-то Цзэнь и заметил надгробия.

      Их было около сорока: выстроенные по всей длине прямоугольной комнаты, наполовину зарытые в землю гробы. Крепко запечатанные, они были изготовлены из камня, что было необычно, поскольку народ Цзэня верил, что после смерти их тела забирала Великая Земля, а души – Вечное Небо. Подойдя ближе, он увидел, что на каждом гробу было выгравировано изображение человека в традиционном мансорианском наряде. Удивительно, но на портретах их глаза были открыты, а не закрыты. У Цзэня появилось ощущение, что за ним наблюдают.

      В центре живота каждого изображенного располагалась печать.

      Его охватило отчаяние. Здесь скрывалось то, что так бережно защищали его предки, что смогло пережить столетие и завоевание. А он, Ксан Тэмурэцзэнь, наследник Ксана Толюйжигина не мог до этого добраться, потому что не умел читать.

      Цзэнь проглотил обжигающий горло гнев и принял решение.

      – Создай ключ, – сказал он, и Бог-Демон выполнил его приказ.

      Низкий грохот разнесся по залу, когда каменная крышка первого гроба со скрежетом отвалилась. Стоило Цзэню склониться над ним, как кровь заледенела у него в жилах.

      Внутри лежало тело – определенно мансорианин и высокопочтенный генерал, это Цзэнь понял по золотой рукояти, зажатой между пальцами сабли и поясу из самита. Мужчина так хорошо сохранился, что, если бы не окружающий его вихрь инь, Цзэнь поверил бы, что он попросту спит. Здесь переплетение энергий было гораздо сложнее, чем в более грубых печатях, управляющих ходячими трупами: безмозглыми, слабыми существами, уже разваливающимися от гниения. Нет… этот труп отличался от них.

      – Ах. – Зазвучал с новой, несвойственной ему интонацией голос Бога-Демона. Он узнал мужчину. – Сорок Четыре.

      – Что это такое? – спросил Цзэнь, ненавидя тот факт, что это существо знало о его предках больше, чем он сам.

      Бог-Демон помолчал, а потом произнес:

      – Я могу показать.

      – Так покажи, – стиснул зубы Цзэнь.

      Погребальная комната замерцала. У Цзэня возникло ощущение, что он