Песня о Буревестнике. Стихотворения и воспоминания. Максим Горький

сподобьте вы рабей своих

      Достоять им службу утренню,

      Дослушать святое писание!

      Ой, не дайте татарину

      Святу церкву на глумление,

      Жен, девиц – на посрамление,

      Малых детушек – на игрище,

      Старых старцев – на смерть лютую!

      А услышал господь Саваоф,

      Услыхала богородица

      Те людские воздыхания,

      Христианские жалости.

      И сказал господь Саваоф

      Свет-архангеле Михаиле:

      «А поди-ка ты, Михайло,

      Сотряхни землю под Китежем,

      Погрузи Китеж во озеро;

      Ин пускай там люди молятся

      Без отдыху да без устали

      От заутрени до всенощной

      Все святы службы церковные

      Во веки и века веков!»

      1916

      Самовар

Рассказ для детей

      Было это летней ночью на даче.

      В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:

      Замечаете ли, чайник, что луна

      Чрезвычайно в самовар влюблена?

      Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало – вот он и кипятился, хвастаясь перед всеми блеском своих медных боков.

      Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, – вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:

      На тебя луна

      Смотрит свысока,

      Как на чудака, —

      Вот тебе и на!

      Самовар фыркает паром и ворчит:

      Вовсе нет, мы с ней – соседи.

      Даже несколько родня:

      Оба сделаны из меди,

      Но она – тусклей меня,

      Эта рыжая лунишка, —

      Вот на ней какие пятна!

      Ах, какой ты хвастунишка,

      Даже слушать неприятно! —

      зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар.

      Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из нее поднос для него.

      Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чайник, – поет себе во всю мочь:

      Фух, как я горяч!

      Фух, как я могуч!

      Захочу – прыгну, как мяч,

      На луну выше туч!

      А чайник шипит свое:

      Вот извольте говорить

      С эдакой особой.

      Чем зря воду-то варить,

      Ты – прыгни, попробуй!

      Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит, гудит:

      Покиплю еще немножко,

      А когда наскучит мне —

      Сразу выпрыгну в окошко

      И женюся на луне!

      Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:

      Она тебя круглей.

      Зато в ней нет углей, —

      отвечает самовар.

      Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:

      Всё пустое, всё пустое!

      Надоели эти двое!

      Да,