Ледяной Эдем. Алекс Норман

на вид. Оконных рам нет, дверей тоже, крыльцо сгнило, но кто-то подставил доску, по которой можно было подняться в дом. Доска черная от сырости, скользкая, к одному боку слизни примерзли, из другого ржавый гвоздь торчит.

      – Из района приезжали, ходили туда-сюда, – ощупывая доску ногой, проговорил Миккоев. – Они поставили, труп выносили, ничего, выдержала.

      – А труп уже вынесли? – совершенно серьезно, даже деловито спросил Ганыкин.

      Лежнева молча повернулась к нему и, приподняв правую бровь, посмотрела в глаза. Как психиатр на внезапного пациента. Труп обнаружили восемнадцатого ноября, сегодня уже двадцать первое.

      – Да шучу я! – спохватился Ганыкин.

      Кирилл усмехнулся. Похоже, бравый опер витал где-то в облаках, решил ненадолго спуститься на землю и ногой попал аккурат в коровью лепешку.

      – Просто подумал, такая дичь вокруг, только покойника в доме не хватало.

      – А что покойник? – хмыкнул Миккоев. – Страшен тот, кто убивает.

      Ольга подняла обе брови, нравоучительно глянув на Ганыкина. Кирилла она как будто не замечала, так он и не требовал к себе внимания.

      – Медведь может? – спросил Ганыкин, поставив ногу на доску.

      – Может. Очень может, – совершенно серьезно ответил Миккоев.

      – Их здесь много? – Ганыкин решился на восхождение, сделал один шаг вверх по доске, второй.

      – Много. Брошенные дома любят, особенно если дверей нет.

      Ганыкин остановился, раскинув руки. Но замешательство его длилось недолго.

      – Шутник! – как-то не очень весело махнув рукой, майор все-таки зашел в дом.

      Миккоев немедленно последовал за ним. Ружье он взял, как канатоходец берет шест для равновесия.

      Не глядя на Кирилла, Ольга повела рукой, приглашая в дом.

      – Да я здесь останусь, – сказал он.

      Ему хотелось отлить, но так, чтобы соблюсти приличия. Он ждал, когда Лежнева зайдет в дом. Но она уперлась. Нахмурила брови и даже удостоила его взглядом:

      – Почему это?

      – Трупом ты занимаешься, мое дело искать пропавшую без вести.

      Ольга едко усмехнулась взглядом. Всю жизнь он бегал за юбками, даже по своей должности должен сейчас заниматься женщинами. А может, она всего лишь хотела спросить, где Кирилл собирается искать пропавшую Варвару Карпову.

      – Вокруг дома похожу, поищу, может, сидит где-то и плачет.

      – Ну, походи!.. Смотри, в колодец не провались. Или в выгребную яму.

      Ольга уверенно поставила ногу на доску, прошла по ней, ни разу не покачнувшись, но все же упрекнула своих спутников в недостатке внимания:

      – Эй, джентльмены!..

      Она обращалась к кому угодно, к Миккоеву, к Ганыкину, но только не к Батищеву. Кирилл для нее как бы и не существовал. Как бы.

      Кирилл не ушел далеко, сходил до ветру прямо под окном, если вдруг Ольга высунется, чего она там у него не видела? Почти год вместе жили, столько соли вместе съедено. И текилы выпито.

      – Смотри-ка ты, даже диван есть! – как-то не очень шумно восхитился Ганыкин.

      – Так