Временные трудности. Трилогия. Максим Томилко

а не в шестидесятилетнего мокродела с двадцатью двумя отсиженными.

      Вацлав тоже вздохнул печально и глянул на Егора с каким-то нехорошим лукавством.

      – Ты ведь, курва, знал всё с самого начала. Хоть бы сказал что. Намекнул бы как-то… Я ж, сука, спал и видел, как её целую… И подначки эти у костра на мыловаренном заводе… Ты ведь тоже знала, что он нас тогда раскидает как котят. Как ты там сказал – быстрого реагирования? Ладно, чё уж теперь вспоминать. Да плевать – я тоже с вами! Вы фартовые.

      – Ну, а вопросы про будущее будут? – Егор улыбнулся, – Я готов в какой-то мере осветить, по возможности…

      – Польша будет свободной? – спросил Вацлав.

      – Да как сказать. – Егор покачал головой, – Будет. Там сложно все в Европе, а я не политолог. Да и не объективен – потому как московит. Кажется, так у вас принято говорить. Коренной москвич, в общем. Из Биберево, если че… Почти заМКАДовец, – прибавил он, понимая, что вряд ли его искромётный юмор тут оценят по достоинству.

      Юля оценила. Расхохоталась и наивно осведомилась:

      – Да ладно. С таким лавэ и в Биберево?

      – У меня там двушка обычная была. Подарок, понятно….

      – Я даже знаю от кого! Но ты не парься, я никому не скажу, – весело закончила она.

      – Давай убьём тему? – продолжать Егору не хотелось.

      – Да не вопрос! – Юля вмиг стала серьезна, – Парни, не об этом базар, есть ещё вариант…

      Она выдержала паузу, вероятно для того, что заострить на своих словах внимание.

      – Вы вольны свалить, куда душе вздумается. Оформим вас геройски погибшими. А вы за бугор. Я денег дам нормально – жизнь хватит обустроить.

      – Ты может не понял, Юрий Андреевич, – Вацлав обращался теперь подчеркнуто вежливо, – Я не за деньгами и не за орденами с медалями сюда шел. Мне твоё лавэ теперь… Ты реально мужик?

      – Даже не сомневайся. Ты прости меня, Вацлав, я перед тобой больше всех виноват. И крыть нечем.

      – Да че уж теперь, – Вацлав тряхнул головой, словно отгоняя какие-то мысли, – Забыли.

      – А я тоже тебя любил, – вдруг сказал Георг, – Мысли разные подлые в голову лезли… Даже мечтал, чтоб мы с тобой…

      – Че дальше делаем? – Егору надоели эти сантименты.

      Юля пришла в себя и оживилась. Кинула на него какой-то странный, но благодарный взгляд.

      – Да ничего не делаем. Живём, как раньше жили. Вы можете до вечера отсыпаться. Потом выдвигаемся.

      Юля развернулась и пошла в лагерь. Они следом. Но через пару минут Георг не выдержал:

      – Ну, а как оно там в будущем?

      – Потом расскажу, – отмахнулся Егор, – Будет ещё время. Но вы, ребятки, сами понимаете, что об этом никому ни слова!

      –Так а че ты тогда кричал? – вспомнил Георг.

      Егор остановился, развернулся к ним лицом:

      – Это самые страшные преступления фашистов. Лагеря Смерти, где погибнут миллионы…

      Они и правда проспали до вечера. Потом Юля веселая и шумная, ввалилась к ним в землянку и растолкала всех с криком: «Рота подъём – труба зовет». Дождалась, когда они