Вороны вещают о смерти. Анастасия Командор

гораздо больше, чем показалось вначале. Волхв мог договориться с ветрами, чтобы те пронесли дождевые облака над нашими землями, мог делать охранные заговоры на жилища и скот, читать знаки. Волхв ухаживал за капищем и разжигал Живой огонь. Как мы теперь без него?

      Но самое главное – он знал, как лечить. Я же застыла у порога избы с волнением. За дверью ждали хворый мальчик и его беспокойная мать. Они нуждались в помощи, и больше всего я боялась, что так и не смогу им помочь.

      Отворила дверь с тихим скрипом и прошла через сени в светлую и просторную комнату. Привычно пахло полынью и чертополохом. Сквозь аромат трав пробивался другой запах, слабый, но явственный. Запах недуга.

      Я все поняла ещё до того, как Зоряна подняла на меня заплаканное посеревшее лицо, оторвавшись от тонкой руки сына. Слова застряли в горле. Я молча приблизилась и коснулась плеча сестры.

      – Ничего, – прохрипела женщина. – Три дня прошло. Я даю ему отвар трижды в день, как ты велела. Сначала показалось, что Младу стало лучше. Жар немного спал, и он даже стал просыпаться, разговаривать! Но этой ночью его снова трясло. Так трясло, что держать пришлось! – Зоряна вцепилась пальцами в мою запону и с отчаянием возопила: – Что же теперь делать, Огниша?

      – Кабы я знала… – Потом нахмурилась от пришедшей вдруг на ум догадки. – Три дня, говоришь? Приступ повторился через три дня?

      – А что такое?

      – Не знаю, сестрица, я не уверена. Не хочется самой в такое верить, но… может, и правы были подруги.

      – О чем ты?

      Мрачная, как грозовая туча, я опустилась на пол рядом с Зоряной.

      – Может, слышала, что в селе говорят, будто колдун у нас завелся?

      – Как не слышать. Бабы только о том и болтают.

      – Я не поверила сначала, да и теперь сомневаюсь, но вдруг и правда? Три дня назад, когда пришла от тебя, разбила куриные яйца, а они все гнилые. Это ведь в тот день у Млада первый приступ случился? А сегодня вот в курятнике мертвых кур нашла. У всех шеи перекушены. Подумала, лиса или ещё какой зверь. Но теперь не уверена.

      – Думаешь, и твои птицы, и болезнь сына – это из-за чьего-то злого глаза? Проклятие над нами, думаешь?

      – Можно лишь гадать…

      – Нет, погоди-ка! Говорят же, что есть способ опознать сглаз и порчу. Вот и проверим.

      Зоряна едва ли не бегом вышла на двор и скоро вернулась с яйцом в руке. А следом за ней зашел и угрюмый кузнец Бушуй. Он остановился в дверях, вытирая руки о закопченный рабочий фартук.

      Я тут же поняла, о какой проверке речь. Осторожно обхватила мальчика за плечи и приподняла, придерживая голову, а Зоряна покатала яйцо по его худым плечам, спине и груди. Ребенок даже не проснулся – натужно дышал во сне с тихим присвистом.

      Женщина разбила яйцо в деревянную плошку и ахнула. Обратила к подошедшему к ней мужу испуганный и растерянный взор. Бушуй долго глядел на кровавый желток в молчании, потом опустился на лавку в ногах сына.

      – Значит, порча? – упавшим голосом заключил он. – Травы тут не помогут…

      – Что же делать, Огниша? Должно быть какое-то средство!

      Я