Лето с ароматом закатов. Дмитрий Александрович Дмитриев

в лучшее, ибо сам знаю, как тяжело грустить, и я не хочу, чтобы ты сейчас испытывала эти горькие чувства. «Не грусти» – это значит, что я рядом, что здесь и сейчас мне не все равно, что с тобой происходит и что случится дальше, что я готов придти на помощь и уже пытаюсь ее оказывать. Это значит, что твоим прекрасным глазам нет места для слез, что твои мягкие волосы не должны из-за них мокнуть, что улыбкой своей ты спасаешь других. И ведь это еще далеко не все, что можно сказать о поддержке. Поэтому прошу, – никогда не грусти.

      – Она была нужна мне, как воздух! – Кричал Глеб. – Мне не все равно и теперь. Просто пойми, она делает мне мозги за каждую мелочь.

      – Ну, друже, я тебя понимаю. Но ты слишком близко все воспринимаешь. – Ответил парень, обратив внимание на бутылку вина за креслом. – Что это? Ты пьешь?

      – Лучше принимать алкоголь, чем принимать все близко к сердцу.

      – Это вредно и опасно для жизни!

      – Люди опаснее, знаешь ли?! Гораздо вреднее жить в иллюзиях с разбитым сердцем, строить надежды и планы, в которых потом разочаровываешься из-за определенных личностей. Алкоголь может меня убить? Не смеши, меня может убить любой дурак в темном переулке, а вино мне хотя бы нравится…Она [Соня] знает, как важна для меня музыка, моя деятельность, но вместо поддержки – упреки, будто бы я ей мало времени уделяю. Она знает и то, как важна для меня, я отдаю все свободное от концертов и репетиций время – ей! Но ей все мало!

      – Как же понимаю… Она сказала, что ты всего дважды навещал ее. Почему ты не приходил чаще? Она ведь ждала очень, одного тебя ждала.

      – Я ей все доступно объяснял каждый раз. Ты знаешь, какая у меня жизнь. Ну не могу я все успеть! Я не могу отложить некоторые дела. Да, это грубо, эгоистично, неромантично совсем, ну и что? Что мне теперь с уроков сбегать постоянно? Хотя я итак прогуливал все, что мог, чтобы вырваться к Соне. Она хочет быть единственной, но она итак для меня единственная. Не одна из многих важных, а главная из них! Ты знаешь, что завтра важнейший концерт, на нем будет весь округ, влиятельные люди, это шанс показать себя, а у нас почти ничего не готово. Но вместо поддержки, я всю неделю слышу обидчивые слова о том, что музыка важнее. Ну, знаешь, при таком условии – да. Музыка не делает больно, и раз уж на то пошло, – я всегда хочу с ней быть, наслаждаться ей от любви к ней. А от Сони я хочу только сбежать весь последний месяц. Она не понимает меня, и от этого я устал. Единственный человек, который так влияет на меня, как никто другой, слова которого возвращают к жизни. И так меня убивать… Я, конечно, не пуп земли и не жертва великая, но это чересчур. Я тоже умею чувствовать! И, между прочим, я собирался приходить каждый день, но только я направился в больницу и тут же получил полный разнос по поводу того, что «мне на нее плевать»! Сюрприз хотел сделать, блин! Скажешь, что я слабак? Пусть так, я не отрицаю, никто не идеален. Да, я мог собрать волю в кулак, не развернуться, а дойти и обрадовать ее, но я перегорел. Так бывает. Тебе может показаться, что я тут всего