Под теми же звездами. Андрей Ренников

подробно. Видите ли, обыкновенно считают, что народ или личность становятся бессмертными в своих культурных остатках, в том, что они оставляют ценного после себя: в памятниках искусства, науки, техники. Но мне не приходилось нигде встречать той мысли, что наша техника сама как будто стремится к способам осуществления личного бессмертия человека. Ведь все литературные, художественные памятники – они все запечатлевают только творческий дух творца, они говорят нам или о настроении автора, или о его душевном складе, его даровании. Но телесная личность великих людей для нас обыкновенно считается исчезающей. Между тем, я думаю, что исторический процесс техники стремится именно к осуществлению этого физического бессмертия человека; проследите вкратце историю культуры: сначала мы имеем живопись; она неточно, но все-таки, хотя в одной плоскости сохраняет нам лицо или фигуру какого-нибудь исторического лица. Вместе с живописью появляется скульптура. Она дает нам изображение уже в трех измерениях, дает пространственный, но все-таки очень несовершенный образ. Далее, с развитием техники появляются уже новые способы запечатлевать физическую сторону человека: мы изобретаем фотографию, которая передает уже точно плоскостное изображение желаемого лица, но без отношения во времени. Открытие стереоскопа увеличивает ценность этого точного фотографирования путем введения в точной форме третьего измерения в наши восприятия. Но до сих пор мы все-таки имели неподвижные тела: там отсутствовал элемент времени, так как отсутствовало движение. Но вот открывается стробоскоп, а затем в более усовершенствованной форме, кинематографический способ воспроизведения движения. Таким образом, круг сохранения наших восприятий для истории расширился. Мы не только можем видеть исторических лиц, но можем видеть их движения: какая-нибудь кинематографическая демонстрация движений Толстого, что ли, через несколько веков будет с трепетом восприниматься нашими потомками, так как здесь мы чувствуем мистическое значение великих завоеваний науки. Представьте себе, в самом деле, что мы имели бы кинематографическую ленту, которая изображала бы Аристотеля, что ли, гуляющего со своими учениками по саду Лицея и преподающего им философию? Или если бы мы видели Сократа, ходящего по площадям Афин… Разве мы не трепетали бы, видя это, от мистического удивления? Но кроме синематографа мы имеем еще фонограф, который запечатлевает и делает бессмертными звуковые впечатления, сохраняет голос исторического лица. Вот уже звуковое бессмертие, которое в соединении со зрительным, кинематографическим, дает бессмертие двум главным впечатлениям: зрительному и слуховому. В настоящее время вопрос о точном совершенном соединении фонографа и кинематографа – является вопросом почти решенным, и мы скоро будем иметь возможность запечатлевать навеки внешний плоскостной вид человека, его движения, его голос, его смех. Но теперь можно пойти далее: можно спросить себя: нельзя ли осуществить технически полного бессмертия, то есть, нельзя ли запечатлеть все восприятия в их комплексе целиком,