Эпоха пепла. В Доме Змея. Илья Попов

для Кенджи: – Сеноби – имя одного могущественного волшебника и талантливого ученого, совершившего в свое время немало открытий. Одним из его последних изобретений стала формула из символов и заклинаний, способных сдержать любую магию. Нанеси их на стены ящика, потом произнеси нужные слова – и сможешь без опаски хранить в нем какой-нибудь подозрительный артефакт. Увы, Сеноби скончался, не успев оставить учеников, так что по всей стране вряд ли наберется и дюжина умельцев, умеющих воспроизвести ритуал целиком и без ошибок. Тем больше мне повезло, что как раз одна из таких шкатулок хранилась у моего дяди, приехавшего поддержать меня на Турнире, и что он любезно согласился одолжить мне ее на время.

      Шу c превеликой осторожностью взял монету двумя палочками, опустил ее на мягкий бархат и медленно закрыл крышку. Все трое склонились над шкатулкой, затаив дыхание, – через несколько мгновений томительного ожидания символы вспыхнули алым и погасли.

      – Кажется, сработало, – с облегчением выдохнул Шуноморо и протянул коробочку Кенджи. – Пускай она побудет у тебя, пока мы не найдем кого-нибудь, кто сможет проверить эту монету на наложенные чары.

      – Я бы поспрашивал во внешнем круге, – почесал нос Макото. – Там полным-полно волшебников и алхимиков, толкающих из-под полы всякие запрещенные побрякушки. Вряд ли средний маг, обучавшийся одному из пяти элементов, сможет распознать и обезвредить заклинание Разложения… – Он широко зевнул и с хрустом потянулся. – Мать честная! Засиделись мы что-то… Не знаю, как вы, а я прямо под стол готов завалиться дрыхнуть.

      И действительно, за окном уже стемнело, так что они решили отправиться спать. Тем более что Кенджи утром предстояла встреча с целой толпой портных, которых наняли сшить для него новый костюм. Ведь в Турнир входили не только испытания силы и духа – помимо этого, участники должны были продемонстрировать отличные манеры, безукоризненное знание кодекса чести и даже сочинить несколько хокку. Ближайший прием пройдет на следующий же вечер после первого этапа во дворце самого императора, и заявиться туда в лохмотьях, как с присущей ему прямотой сказал Макото, значило нанести его светлости страшное оскорбление и покрыть позором не только себя, но и свой Дом.

      Выйдя на улицу, Кенджи тяжело вздохнул. Он-то надеялся, что зеваки, уставшие ждать, разошлись, но не тут-то было: несмотря на поздний час, число их изрядно выросло, и теперь на улице вокруг харчевни маячило не меньше трех десятков скучающих людей. Завидев их троицу, они заметно оживились, и Кенджи уже было приготовился ближайшие пару часов посвятить пустой болтовне, однако положение неожиданно спас Шуноморо. Со своей коронной невозмутимостью он двинулся прямо сквозь толпу, которой ничего не оставалось, кроме как расступиться перед здоровяком. Ну а Кенджи и Макото поспешили следом, дабы не остаться наедине со всей этой сворой бездельников.

      К счастью, вскоре большинство из них отстали. Возможно, поняли, что проще найти более сговорчивых участников Турнира, или, быть может, просто устали и отправились на боковую,