Планета свиней. Часть 1. Максим Волжский

подбирая верное определение. Ничего не придумав, решил пошутить, но совсем примитивно:

      – Да чучело одно! Хочешь, скажу, что такое чучело?

      – Я знаю, – немного обиделся лейтенант. – Но всё-таки непонятно, почему московская армия берёт город за городом, а мы стоим на месте. И получается, что сражаются впустую сибиряки… и ничего у московских в горле не застряло.

      Майор хлебнул чайку, прищурился и похвалил молодого.

      – Ты хоть и салага, но нормально соображаешь. Хотя совсем не в ту сторону. Опыта бы тебе поднабраться, чтобы стать такими, как мы.

      Лейтенант вытер ладонью вспотевший лоб. Напиток был горячим, продирающим до костей.

      – А ещё… объясните мне, товарищи офицеры, почему люди всегда в сторонке. Когда они впадают в «ярость», то могут с тигром справиться или даже с двумя тиграми, но всё равно сидят в тёплых домах и не высовываются. А мы в окопе год за годом. Люди даже оружие в руках не держали, только ложки и вилки. Жрут, спят, по телевизору свинофутбол смотрят и не воюют. Почему так, мне не понятно?

      Майор с капитаном переглянулись.

      – Когда я был юнцом, таким как ты, то бегал с автоматом, кричал ура и не о чём не думал… а ты другой. Новое поколение ещё покажет себя. Точно тебе говорю. Так держать, сынок! – подбодрил Сашку комбат, поражаясь сообразительности паренька.

      Капитан прожевал хлеб, глотнул горячей водички, настоянной на иван-чае, и положил лапу на плечо лейтенанта.

      – Значит, хочешь стать таким, как мы?

      – Таким, как вы? – переспросил молодой и почувствовал дрожь в коленях.

      – Избранным кабаном, знающим правду о войне и мире, – гордо произнёс капитан и покосился на вход в блиндаж.

      С улицы послышались слова любимой солдатской песни, давно ставшей непризнанным гимном кабаньей армии – почти молитвой. Её пели утром, днём и вечерами.

      Мы ка-абаны-ы, мы ка-абаны-ы.

      За спиной автоматы, на рыле клыки.

      Мы ка-абаны-ы, мы ка-абаны-ы.

      Мы соль и перец сибирской земли…

      Других слов в песне не было, а те, что имелись, повторялись снова и снова. Мотив был примитивен, если его вообще можно найти.

      В каждой роте служил барабанщик – он же трубач. Выбивая ритм, музыкант всегда затягивал первым, выступая в роли запевалы. Песня нравилась боевым свиньям. И молодые, и старые бойцы знали наизусть нехитрые строчки, подтверждая суждение, что в простоте сила. Нужен лишь десяток горлопанов, и окопный хор оживал. Во время исполнения кабаньего хита вепри переставали стрелять и не жевали сопли. Все пели от души, не жалея связок.

      Сегодня орали не долго. Раз пять прогнали по кругу и заткнулись. Или барабанщику лень было дубасить палкой по мембране (возможно, сделанной из кожи его товарища), или кого-то пристрелили, сбивая с такта хрюкающих вокалистов.

      Когда хор стих, офицеры продолжили беседу. Старшие многозначительно задирали пятаки, смущая молодого. А Сашка немного испугался, услышав о правде – потому что, зачем её знать? Есть правила, устав, есть мифы, придуманные людьми