Чёрная Дверь. Антон Карелин

скоростью простирались вверх, воруя энергию у Океана, бушующего в ярости. Верген улыбнулся сквозь слёзы. Формирование циклонов и антициклонов. Дожди и бури, насколько хватит энергии. Черпание энергии из бурь и дождей, замкнутый цикл. Это было единственное, что он мог теперь сделать. Отсрочить гибель и причинить Океану боль.

      Он знал, что жители, издалека разглядывающие чёрную фигуру с воздетыми руками, из ладоней которой били в клубящееся небо тонкие белые жгуты, называли его Грозовым Богом, в память о своих старых, давным-давно затопленных божествах. Тех, кто не смогли победить Океан и спасти свои народы.

      И знал, что они улыбаются, видя, как хотя бы на несколько часов отступает выдохшаяся пурпурная вода. Как спадает прилив, истративший силу, дымящийся и мутно-белесый, и как трескаются, расширяясь, пористые жёлтые скалы.

      Буря стихала. Всклоченные пенные гребни бессистемно мотались по поверхности воды; вся она, сильно посветлевшая, насколько хватало взгляда, опускалась ниже и ниже, оставляя скальные стены остывать и залечивать раны.

      Верген выключил фазовый режим, вдохнул этот странный, пустой и безвкусный воздух, втянувший в себя весь жар сражения, а оттого душный, безжизненно-блеклый.

      «Энергии потеряно 14 тысяч 672, – отрапортовал информатор. – Данные по всем результатам совпадают с предварительными. Вам поступил звонок. Произвести запись?»

      «Да, – ответил Верген, последний раз оглядывая небо, и добавил. – Основное меню. Выход из игры».

2.

      – Иду, иду я, – сказал Верген громко, продвигаясь к двери сквозь наваленный в коридорах хлам. Работающее и не работающее железо, новое и древнее, в упаковках или просто так, громоздилось до пояса и выше, подставляя медленно растущей пыли металлопластиковые узоры, старые микросхемы и новые литые чипы, гибкую органику, впечатанную в полимерные пластины – все виды комплектующих для всех систем.

      Отовсюду выглядывали обрезанные провода, мотки разнообразной проволоки и острые углы, они цеплялись за одежду, оставляли царапины на бёдрах и руках. Но Верген не любил свое тело, а потому на царапины ему было, в сущности, плевать.

      Звонок всё равно повторился, и это значило, что пришли не друзья. Друзья хорошо знали: ждать, пока Верген откроет, нужно спокойно и долго, попивая пиво или просто расположившись на лестничной клетке позавтракать, он специально поставил у входа столик и диван. Пока хозяин дуплекса услышит звонок или получит информацию о нем, будучи в игре; пока отключится, придёт в себя, вылезет из деприванной, наскоро вытрется и оденется, примет что-нибудь возвращающее к жизни; пока дойдёт сквозь анфиладу коридоров к двери, попутно обязательно проверив, как идет кодирование, декодирование данных, обсчет прог-блоков или изучит графики на мини-экранах мигающих серверов – в общем, пока суть да дело, пройдёт десять, а то и пятнадцать минут.

      Эти трезвонили.

      – Кто там? – спросил Верген, не заглядывая ни в глазок, ни на экран: он не любил камеры, а в данный