Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки. Ирина Муравская

ноги в коленях посильнее, ― даю ей пас. ― И локоть опусти. Держи его под мячом, а не уводи в сторону.

      – О, да мы снова разговариваем?

      – Мы и не прекращали.

      – Заметно.

      Гордячка. Отворачивается, игнорируя советы. И, разумеется, снова мажет. А я снова перехватываю врезавшийся в щиток инвентарь, подходя к ней вплотную.

      – Развернись, ― прижимаюсь грудью к её спине, направляя расположение рук, вцепившихся мёртвой хваткой в шершавую поверхность. ― Расслабь кисти.

      Там не только кисти. Она вся как пружина сжалась. Да и меня её запах тоже дезориентирует. Естественный, чуть сладковатый. Приятный.

      Крышу сносит окончательно.

      – Не дыши мне в затылок, ― ворчат тихо.

      – Неприятно?

      – Горячо.

      – Сорри. Я бы дышал в шею, будь ты повыше.

      – Не надо грязи. Я нормального среднего роста.

      – А кто упрекает-то? Маленькая, да удаленькая.

      – Да иди ты, ― раздражённо дёргают плечиком.

      Ля, обижается ещё. Я что ль виноват, что она гномик? Но это не упрёк. Наоборот, отличный козырь. Подобных малышек любят холить, лелеять и оберегать от каждой пушинки.

      – Не ёрзай. Одну ногу чуть вперёд. Колени согни. Ещё. Локоть. Помни о локте, ― ладонью касаюсь тёплой кожи, стараясь не думать о том, что мой стояк теперь упирается ей в зад. И она отлично это чувствует. Однако это не мешает нам, прицелившись, вместе отправить мяч точно в корзину. ― Несложно, верно?

      – Конечно, несложно. Когда руки как у обезьяны, ― бурчат, вырываясь.

      – Хочешь, попробуешь ещё раз. Сама. Ну или могу помочь.

      – Не утруждайся. Сама как-нибудь справлюсь.

      Не сомневаюсь.

      – Куплю билет и назло кондуктору пойду пешком.

      – Это сейчас к чему?

      – Да так, это я о себе.

      – Сочувствую. С биполярочкой непросто.

      Язва.

      – Мы можем поговорить? Наедине? ― киваю на подруженцию, следящую за каждым моим движением как натасканный цербер. Интересно, в ляжку вцепится, если в башку дурь стукнет?

      – Не можем, ― холодно отзывается Алиса.

      – Почему?

      – Не хочу. Ни тебе, ни мне это не нужно, ― бросают мне едко и демонстративно уходят к другому кольцу.

      Шах и мат, Сорокин. Шах и мат. Стой со своим стояком как последний дебил и обтекай.

      ***

      Мне не нравится её подруженция. Беспардонная, бесцеремонная и назойливая. Вечно мельтешит поблизости, и что бесит особенно ― от Чижовой ни на шаг не отходит. Будто приклеилась. Пытаешься попробовать подловить ту где-то одну, так хрена лысого. В кафетерии, в коридоре на заднем дворике. Даже в туалет эти кумушки ходят вместе.

      Понятно, что её телохранительница не настолько "сила и мощь", что прям вообще не подберёшься ближе, но бл. Верните те славные времена, когда Алиса была одна. Потому что в противном случае мне остаётся лишь идти на крайние меры.

      В пятницу, перед обедом, ловлю проходящую мимо кабинета физики блондинку и затаскиваю внутрь, бросив офигевшему