Другой. Олег Мироненко

пробудете?

      – Пару дней, не больше, – вступил в разговор Вениамин Петрович. – Этот орешек нам не по зубам.

      – Да-да-да… – рассеянно проговорил Антон Григорьевич, думая уже о чём-то глубоко своём.

      Врач с Егором вышли из палаты.

      – А … что это за дядька? – небрежно осведомился Егор.

      – Светило науки. Крупный специалист по исследованию мозговой деятельности. В нашем городе специально для него институт построили.

      Егор поскучнел.

      – Ну, теперь и он за меня возьмётся…

      Вениамин Петрович улыбнулся.

      – А тебе самому разве не интересно узнать, что ты за птица?

      Егор лишь пожал плечами в ответ.

      Рассказ третий. Любовь

      … Прошло около месяца. Егор ходил в школу, и со стороны могло показаться, что жизнь вошла в привычное русло. Но перемены были, и четырнадцатилетний подросток явственно их ощущал.

      Инга и Витька особо не распространялись о причинах, по которым они теперь ходили вместе, держась за руки, но несколько раз всё-таки нагородили лишнего; этого было достаточно, чтобы Егора начали избегать. И в самом деле: вон, у одного «семиклашки» приступ эпилепсии случился, так впятером его удержать не могли, всем носы поразбивал! А тут случай ещё интересней вырисовывался – магией пахло. Покруче, чем в импортном Гарри Поттере. Вывод: держаться надо от «блажного» подальше.

      Егорка-тараторка теперь сидел за партой один, нехотя прислушиваясь к увещеваниям учителя. И раньше успехи в учебе были далеко не блестящими, а теперь окончательно скатился он на «трояки», нередко сдабриваемые и «гусями». И вокруг никого, кто хоть списать бы дал, что ли. Пусто было вокруг него. Пусто было и внутри.

      В воскресение Егор проснулся ближе к обеду, всё никак не мог забыться ночью. В квартире загнездилась тишина: родители старались не шуметь. Отец вообще устроился ещё на одну работу, лишь бы пореже бывать дома. Ну, а мама, временно нетрудоустроенная, шмыгала по комнатам мышкой, отчего-то вздрагивая, когда случайно наталкивалась на сына. И комнату его теперь постоянно обыскивала, и в глаза боялась смотреть. В больнице Егор подслушал случайно, как она спрашивала у доктора, не нашли в крови сына случаем чего-нибудь запрещенного. А когда выяснилось, что нет, заплакала: «Ох, боюсь я его, сама не знаю отчего – боюсь… Чужой он мне стал».

      Дела.

      Залился диковатыми звуками мобильный, номер высветился незнакомый. «Брать, не брать? Да ладно, не так часто тебе и звонят…» В трубке раздался смутно знакомый голос:

      – Здравствуй, Егор. Узнал? Это Антон Григорьевич, должник твой.

      – Здра-вствуй-те, – медленно проговорил юноша. Картинка перед глазами вдруг дёрнулась, потом встала на место. Что это было – знамение?

      – Ты чего такой вялый? – весело продолжил должник. – Не знаешь, чем заняться?

      – Да нет никаких особых занятий…

      – Ну, вот и хорошо. Прямо сейчас подъезжай ко мне, подарок для тебя есть. Записывай адрес… – В голосе говорящего появились административно-командные