Последняя спецоперация «Нормана». Михаил Болтунов

по-моему, Алексеев был начальником штаба Киевского округа, потом командовал корпусом…

      – А до этого? Заметь, очень важная деталь. Он в этой академии преподавал, преподавал?.. – Роман с улыбкой заглядывал в глаза другу.

      – Историю русского военного искусства!..

      – Точно!.. Был профессором.

      – Но главное не это. Весной 1915 года Алексеев сорвал замысел германского командования по окружению русских армий в Польше.

      – А Врангель? – продолжал подначивать Ромка.

      – Что Врангель? Контра твой Врангель, – ответил в сердцах Никифоров.

      – Не спорю, все они контра! – тут же нашелся друг. – Но что нам Савелий Иванович на той же истории военного искусства рассказывал?

      И Роман стал загибать пальцы.

      – Участник Русско-японской войны, раз. В Первую мировую уже командовал корпусом, два. А между прочим, был из вольноопределяющихся, получил офицерский чин, Академию Генштаба эту же закончил, генералом стал.

      Друг загадочно огляделся и, придвинувшись поближе, горячо зашептал на ухо Никифорову.

      – Слушай, а как думаешь, мы с тобой генералами станем?

      – Вряд ли… – спокойно ответил Александр.

      Роман отшатнулся, обиженно надул губы.

      – Это почему же?

      – Да потому, что связисты мы с тобой.

      – А что, среди связистов генералов не бывает…

      – Бывает, Рома. Только не забивай себе голову разной чепухой.

      Александр обнял товарища за плечи. Но тот, уходя, еще раз оглянулся на мраморные пилоны.

      – Нет, Сашка, не скажи. Скоро твою фамилию выбьют на той почетной доске. Интересно все-таки. С одной стороны генерал Алексеев, с другой – лейтенант Никифоров.

      Собственно, так и случилось, как предсказал сослуживец. В 1939 году Александр Никифоров с отличием закончил военное училище, и его имя золотом выбили на мраморном пилоне.

      Только почему этот случай вынырнул из памяти именно сейчас, казалось бы, в самый неподходящий момент, он, откровенно говоря, в толк не мог взять.

      Ответить на этот вопрос самому себе он не успел. В коридоре послышались шаги, повторились все те же звуки – взвизгнул засов, распахнулась со вздохом дверь, и знакомый старшина шагнул в камеру.

      – Пойдемте, майор ждет…

      По тому, как старшина сказал эту фразу и не отступил в коридор, не сдернул с плеча винтовку, Никифоров почувствовал: дозвонился майор до Москвы, дозвонился.

      Майор Тонков ждал его у дверей кабинета. Он распахнул свои длинные, худые руки, словно желая обнять Никифорова, и почти по-отечески пожурил:

      – Что ж вы сразу толком ничего не объяснили? Мы хоть здесь и тыловые крысы, но тоже не без понятия.

      Никифоров молчал. Майор так и не понял, что лейтенант Разведуправления Красной армии сказал все, что мог.

      Майор тем временем вытащил из стола конфискованный пистолет Никифорова и протянул какую-то бумагу. Александр взглянул. На ней было написано, что он является командиром