Девяностые. Роман Сенчин

ко мне. Понятно, хотят прикончить меня и сожрать. Я побежал от них.

      Бежал долго, по узким улочкам, через дворы, не слушая звуков погони.

      От страха прибавилось сил, ноги шевелились споро, дыхание было почти ровным. Быстро привыкаешь быть всегда начеку и при необходимости убегать. Я и на этот раз уцелел. Влетел в какой-то подвал, забился за какие-то толстые трубы и замер.

      Тишина. Я закрыл глаза, сунул руки в рукава куртки, спрятал лицо под ворот свитера.

      Постепенно задремал. Далеко-далеко появился светлый веселый кружочек. Нет, это не звезда… Он плавно приближался ко мне, рос, расцветал. Вот он уже танцует передо мной. Мертвый холод насыщался теплом, жизнью. Я расправился и окунул в тепло руки, потом лицо. Я слушал его ласковое дыхание, я тянулся к нему, чтоб тепло приняло меня всего, спрятало в себе навсегда…

* * *

      Кто-то осторожно зашебуршал за чудом сохранившейся деревянной стеной. Я распахнул глаза, но было совсем темно. Так же холодно и одиноко. Но это шебуршение… Неужели во сне? Нет, нет! Громко забилось сердце, во рту появились слюни. Рука нащупала рукоятку ножа, крепко вцепилась в него, вынула из кожаных ножен.

      Шебуршение повторилось. Несомненно, за досками было нечто живое! Кошка, не меньше…

      Я бесшумно поднялся, обдумывая, как бы ловчее обрушиться на жертву. Упустить такой шанс было бы величайшей глупостью.

      Осторожно, очень осторожно пошел. Вот проем в тот закуток, откуда исходило шебуршение… Кошка, конечно, хорошо видит меня, может, она уже удрала, спряталась… Я задрал руку с ножом для полноты удара, а другой водил перед собой и по бокам. Водил и ногами, нащупывая добычу.

      Где же? Слюни теплой струйкой текли по подбородку. Я уже представлял, как разделываю маленькую тушку, парящую, аппетитную. Как обжариваю кусочки на костре, вдыхая аромат свежего мяса… Газ в зажигалке еще есть, еще есть…

* * *

      – Не надо, – жалобно попросили из темноты.

      Я дернулся, оглушенный словами, точно мне самому воткнули в живот тонкую и длинную заточку.

      – Пожалуйста, не убивайте меня. – Голос полудетский, кажется, девичий, но хрипловатый и застоявшийся.

      – Ты кто? – спросил я, вглядываясь в темноту, держа нож наготове, ожидая ловушки.

      – Я Лена.

      – Ты… ты одна?

      – Да.

      Левой рукой я достал из кармана драгоценную зажигалку, не теряя бдительности, зажег. Ровно и слабо осветился весь закуток. На полу, среди одеял и одежды, сидела девочка лет двенадцати. Большие испуганные глаза смотрели на меня пристально. Она не жмурилась, значит, не отвыкла от света. Я затушил зажигалку, спросил:

      – У тебя зажигалка есть?

      – Нет… Спички и свечка.

      – А еда?

      – Еда кончилась.

      – Зажги свечку.

      Девочка зашевелилась, громко чиркнула спичка. Спокойным огоньком затеплилась вставленная в пустую консервную банку свечка. Сразу стало живо, уютно.

      Я еще раз осмотрелся, спрятал нож и опустился на корточки. Девочка по-прежнему рассматривала