Время лилипутов. Алексей Ильин (13k)

орешь, Спиридон, как на пожаре? Лик Макария Мирославного, как есть. На то он и святой человек, штоб от нас грешных отличаться. Или ты мыслишь, что святой навроде тебя или меня должен выглядеть? – при этом Епифаний осмотрел Спиридона с ног до головы, и презрительно скривился, всем своим видом показывая, что святой так выглядеть не может, -Образумься, пока не поздно, богом тебя прошу. А икона чудотворная, вот тебе крест, – Епифаний дернулся, пытаясь перекреститься, но вспомнив о риске утраты спрятанной за спиной иконы, ограничился легким подергиванием плеч.

      Протодиакон еще раз подозрительно посмотрел на Епифания.

      – Чудотворная говоришь?

      – Истину глаголю, отче, – Епифаний посмотрел в небо, как будто где-то там находилось очевидное для всех подтверждение его слов, какое-то время рассматривая летающих ласточек, потом продолжил – всю ночь писал в божьем вдохновении, себя не помня, а утром посмотрел, и такая благость от нее на меня снизошла, чуть чувств не лишился.

      Епифаний чувствовал, что если в ближайшее время не похмелится, то точно лишится чувств, отчего был предельно убедителен.

      Спиридон поморщился от окружающего Епифания хмельного смрада и поправил свою рясу.

      – Себя не помня? – протодиакон ехидно усмехнулся, – ну в это я охотно поверю, видали мы этакие чудеса. В кабаке в Ямской слободе такие поди каждый день творятся.

      – Ты же знаешь… меня митрополит благословил на написание икон, – смущенно добавил Епифаний и вытер липкий пот со лба.

      Спиридон, подумав о чем-то своем, достал из мешочка деньги,

      – Ладно, грешник, приму у тебя Макария, благое это дело. Вот тебе пятнадцать копеек и пошел прочь отсюда. Если отец Всеволод спросит, скажешь, что я тебе двадцать заплатил.

      Епифаний быстро, пока протодиакон не передумал, сунул ему в руки икону, схватил монеты и угодливо кивая головой попятился в сторону кабака. Спиридон достал из мешочка пять копеек и положил себе отдельно в карман, протяжно вдохнул и перекрестился.

      – Прости Святой Отец, сына своего грешного.

      Потом поднял перед собой икону на вытянутых руках и мрачно осмотрел изображение,

      – Вот ведь паскудство, Господи, прости, – недовольно дернув в сторону бородою, протодиакон пробормотал себе под нос – чудотворная, как же.

      Потом отнес образ в церковь и разместил на иконостасе, трижды перекрестив по православному обычаю.

      К вечерней молитве, после праведных трудов, народ сходился не спеша. Заходя в храм, все настороженно собирались у новой иконы.

      – Поклонитесь Макарию Мирославному, грешники, – пояснил протодиакон неразумным, – икона сия чудотворная, с Божьей силой сотворенная.

      Среди прихожан повисла недобрая тишина, прервавшаяся чьим-то лающим кашлем. Все сурово смотрели на икону и молчали. Только хромой Никифор, постоянно оглядываясь то на икону, то на Спиридона, пытался понять услышанное.

      – Кто…кто? – переспросил он у стоявшего к нему спиной дородного