Эсферикс. Книга первая. Дмитрий Александров

на поверхности жидкости пузыри. – Командиры объясняли нам так: у инопланетян есть какой-то закон, запрещающий помогать больше необходимого. Чтобы мы сами развивались. Становились сильнее.

      – Пускай будет так. Понимаешь, инопланетян много. Они все разные. Тысячи миров. Кто-то может быть хорошим. Кто-то… – дядя Балт взял кружку, отхлебнул сока, поморщился, посмотрел в окно. – Учись, постарайся стать лучшим и попасть на космический корабль. Наш народ должен стать одним из них – это будет обретением справедливости.

      Принимая шкатулку из рук важного горожанина с белыми волосами и полосатым бело-серым хвостом, Гаус вспомнил слова дяди о справедливости. «Не вижу я несправедливости. Как будто всё устроено хорошо». Они с Ленцем, смущённые двумя дюжинами одобрительных возгласов собравшейся на площади небольшой процессии, поклонились, снова поклонились и направились к планерам.

      – Отвезёшь сам? – Гаус вручил шкатулку удивлённому приятелю.

      – А ты куда?

      – Нам всё равно надо две машины перегнать. Я ненадолго в деревню загляну. Сейчас тебе все вещи закинем, и полечу.

      – А что там, в деревне?

      – Проверю, как сигнальный фонарь поставили. Вряд ли они в этом разбираются!

      – Ну да, лучше проверить. Только не опаздывай: мы вроде как на хорошем счету. Не хочется этого растерять.

      – Не опоздаю! – улыбнулся Гаус.

      Глава 8. Первый полёт

      «Где же эта девочка, Риша?»

      Гаус не хотел спрашивать о ней – он хотел появиться внезапно, пригласить её полетать на планере. Но когда он вышел на главную улицу Южной деревни, его сразу окружили шумные дети, улыбающиеся взрослые, и не было никакой возможности от них отделаться. Для порядка он прошёл вместе со старейшиной к сигнальному фонарю, заглянул в зрительную трубку, проверяя наведение: да, вот сонное лицо дежурного их башни – всё в порядке. Ничего больше придумать не выходило – надо было возвращаться. Выходя за ограду, Гаус резко мотнул хвостом: ото всего, что можно было назвать поражением, у него портилось настроение, и ничего нельзя было с этим поделать.

      – Гаус! – услышал он сзади знакомый голос.

      Риша спрыгнула с опутанного лианами ярусника на мягкий мох, отряхнула шорты, поправила растрёпанные волосы:

      – Мне Кюри сказала, что ты прилетел. Кюри – это моя лучшая подруга.

      – Надо было настроить сигнальный фонарь, – сделав серьёзное лицо и ничем не выдавая своей радости, ответил Гаус. – Собираюсь возвращаться.

      – Говорят, над городом был такой жуткий бой! Это правда? Ты тоже участвовал?

      – Да, проучили мы этих букашек. Ничего опасного.

      Блеск в больших глазах девочки, её взгляд, направленный прямо на него, безотрывный, заинтересованный, вызывали желание улыбнуться, даже рассмеяться, но Гаус играл свою роль слишком хорошо, чтобы поддаться этому желанию.

      – Хочешь, прокачу на планере?

      – Шутишь?

      – Не шучу.

      – А можно? Наверное, у вас строгие правила.

      – Правила строгие, но… Идём?

      Это была его цель.