Зеркальный принц. Александр Зиборов

на самом деле тому совсем не огорчался.

      Азван понял, что пора и ему отправляться в путь.

      Погасил все свечи, в комнате стало темно. Подошёл к окну, легко вскочил на подоконник, осмотрел безлюдный сад, который был погружён во тьму. Только сверху из небольшого окошка лился свет. Там находилась спальная матери.

      И принц сделал первый шаг в воздух, набирая высоту, полетел над деревьями сада вдаль от дворца, а затем устремился вверх к небу, закрытого лёгкой пеленой, за которой не было видно звёзд. Порадовался этому, его никто не увидит, разве что совершенно случайно. Да и то вряд ли поймёт, что это было или кто это был?..

      Понёсся над Азградом в том же направлении, в каком по земле двигался Глусман. Азван подключился к его сознанию и даже глазам – видел улицу, по которой шёл казначей. И вот он уже у небольшого скромного, но вполне добротного дома за невысокой оградой, где росли различные плодовые деревья. Огляделся по сторонам, откинул ногой калитку и направился к двери дома. Постучал дважды громко, один раз тихо, затем последовало два громких раза.

      Открыли гостю быстро, словно его ждали.

      Азван спикировал с небес к этому дому, приземлившись на самой тёмной стороне между яблоней и сливой.

      Умерил дыхание, оно стало излишне частым от волнения, огляделся и прислушался.

      Слева от юноши из-за угла дома донеслись негромкие голоса. Подошёл, выглянул: там находилось окно комнаты, в которой горела небольшая свеча. Осторожно направился к нему, опасаясь наступить на что-то такое, что вызовет шум. Потом сообразил, что может не идти, а лететь по воздуху, не касаясь ничего внизу. Так и сделал.

      Он слышал два голоса: несколько заискивающий Глусмана и резкий, властный неизвестного человека.

      Азван краем глаза загнул в комнату. Не сразу разглядел того, с кем вёл разговор казначей, ибо тот сидел в большом кресле, а сам имел весьма скромные телесные размеры. Под венчиком редеющих волос находились совершенно чёрные горящие глаза и крючковатый нос, острый подбородок выдавался вперёд.

      Хозяин дома требовал каких-то подробностей от Глусмана, а тот уверял, что уже сказал всё, что он знает.

      – Бародур, более мне нечего добавить…

      «Ага, – подумал Азван, – его зовут Бародур». Навострил уши, но услышал совершенно неожиданное:

      – А ты, Глусман, дурак!

      – Это ещё почему?!

      – А потому, что привёл за собой соглядатая. Он сейчас стоит за окном и слушает нас.

      – Слушает? Лазутчик? Я пропал! – вырвалось у совершенно ошеломлённого казначея.

      Последовал неприятный хрипловатый смех:

      – Ничего ты не пропал. Это мелкая неприятность, а не беда. Я с ней легко разберусь.

      – Разберись, разберись! И побыстрее! – заегозил Глусман.

      Бародур повелительно молвил:

      – А ну, гость незваный, пожалуй сюда к нам! Перебирайся прямо через окно! Ну, я жду.

      Азван хотел поскорее уйти или даже стремительно улететь, но тело ему не повиновалось, словно превратилось